Но вот что больше всего поразило Рипа: хотя эти ребята, судя по всему, развлекались от всего сердца, они удерживали на своих лицах суровое выражение и хранили таинственное молчание; никогда ещё Рипу не доводилось присутствовать при такой унылой забаве. Кроме стука шаров, который будил в горах громкое эхо, грохотавшее подобно громовым раскатам, ничто не нарушало безмолвия этой сцены.
Когда Рип со своим спутником подошли ближе, эти люди разом прервали игру, и каждый из них уставился на него упорным, как у изваяния, взглядом; их лица были такие странные, такие чужие, такие безжизненные, что у Рипа ёкнуло сердце и задрожали поджилки. Между тем его спутник стал разливать содержимое бочонка по большим кубкам и знаком показал Рипу, что их следует поднести играющим. Рип повиновался со страхом и дрожью; в глубоком молчании проглотили они напиток и снова возвратились к игре.
Мало-помалу Рип освоился с окружающим. Его страх и тревога прошли. Он осмелился даже — разумеется, лишь тогда, когда никто не глядел в его сторону — отведать напитка и нашёл, что по вкусу и запаху это — отменная голландская водка. И так как по натуре своей он был вечно жаждущею душой, его вскоре стало томить искушение, не хлебнуть ли ещё разочек. Но поскольку один глоток влечёт за собою другие, он прихлёбывал себе да прихлёбывал, так что сознание его в конце концов затуманилось, голова стала тяжёлой и опустилась на грудь, и он погрузился в глубокий сон.
Проснувшись, Рип увидел себя на том же зелёном бугре, с которого он впервые заметил вчерашнего старика из ущелья. Он протёр глаза — было яркое, ясное утро. В кустах порхали и чирикали птички; в небе широкими кругами парил орёл, подставляя грудь чистому горному ветру. «Неужели, — подумал Рип, — я провёл тут ночь напролёт?» Он припомнил всё происшедшее с ним перед тем, как он задремал. Странный человек с бочонком голландской водки… котловина в горах… дикий уголок среди скал… унылая партия в кегли… кубок… «Ох, этот кубок, — подумал Рип, — этот проклятый кубок! Как же мне оправдаться перед госпожою ван Винкль?»
Он осмотрелся, разыскивая своё ружьё, но, вместо нового, отлично смазанного дробовика, нашёл рядом с собою старый кремнёвый мушкет; ствол был изъеден ржавчиною, замок отвалился, червями источено ложе. Он заподозрил, что давешние суровые и немые гуляки, которых он встретил в горах, сыграли с ним шутку и, напоив водкой, стянули ружьё. Волк тоже исчез; впрочем, он мог заблудиться, погнавшись за куропаткою или белкой.
