Это начинало походить на допрос, Дзержинский ответил сухо:
— Делегация социал-демократии Польши и Литвы ознакомлена со съездовскими документами и целиком поддерживает платформу большевиков.
— Вот это здорово. Это по-нашему, по-рабочему, — воскликнул Володя, и лицо его снова просияло.
— Прошу прощения, — перебил их беседу подошедший Барский, — пойдем, Юзеф, я представлю тебя Владимиру Ильичу.
Ленин сидел за столом президиума и что-то быстро писал в развернутом блокноте. Когда Барский и Дзержинский подошли, он встал и вышел из-за стола.
— Здравствуйте, здравствуйте, — говорил Ильич, протягивая руку Дзержинскому. — Очень рад с вами познакомиться, товарищ Юзеф!
Владимир Ильич часто председательствовал на заседаниях съезда, неоднократно выступал, и поэтому Дзержинский успел хорошо изучить его лицо, движения, жесты, манеру говорить. И сейчас Феликсу казалось, что знает он Ильича давно, и что встретились они вовсе не впервые, а как добрые друзья после долгой разлуки.
— Ну, как вам наш съезд? — спрашивал Владимир Ильич. — Меньшевики-то каковы. Мартынов договорился до открытого отрицания гегемонии пролетариата в революции! Что вы на это скажете? — Ленин слегка прищурился и немного отодвинулся, как бы для того, чтобы лучше видеть собеседника. Его поза, выражение лица — все говорило о живейшем интересе.
— Скажу, что это — прямо предательство! — запальчиво не задумываясь ни на минутку, ответил Дзержинский.
— Суровая оценка, но, пожалуй, правильная. — Ленин обратился к Барскому.
— Не знаю, понимает ли это сам Мартынов, но объективно Юзеф прав. Отдавать руководящую роль в революции буржуазии — это предательство по отношению к рабочему классу, к самой революции, — поддержал Дзержинского Барский.
— А их думская тактика? — снова вмешался в разговор Дзержинский. — Видеть в Думе какой-то «общенациональный политический центр», способный на борьбу с самодержавием, — это же обман рабочего класса. Уверяю вас, Владимир Ильич, что все организованные рабочие в Польше отнеслись отрицательно к этой тактике.
— Мне кажется, что и у русских рабочих меньшевики не найдут поддержки, — продолжал он. — Я только что беседовал с товарищем Антимековым из Донбасса…
— Как, как вы сказали? Антимековым? — прервал его Владимир Ильич и вдруг весело, заразительно расхохотался. Он смеялся, весь откинувшись назад, повторяя время от времени.
— А-а-антимеков… А-а-антимеков…
Затем достал платок и вытер уголки глаз.
— Не обижайтесь на меня, ради Бога, дорогой Феликс Эдмундович. Так ведь вас зовут, товарищ Юзеф? Вы разговаривали с Климом Ворошиловым. Замечательный товарищ, твердый большевик! Так вот, вы, вероятно, слышали, что нас, большевиков, для краткости называют «беками», а меньшевиков — «меками». Вот Клим и придумал: раз он «бек», значит, против «меков», «Антимеков». Это же замечательно! — и Ленин снова рассмеялся. Теперь вместе с ним смеялись Дзержинский и Барский.
