— В коммунизм он должен верить, я так считаю. Не только по книгам, но всем своим существом коммунист должен быть уверен в победе революции, — сказал Феликс Эдмундович.
И по тому, как он сказал, Володя понял, что это очень серьезно. Вера в «коммунизм» требовала жертв. Сменить веру в Бога на веру в «коммунизм» — то же самое, что продать душу дьяволу.
Фауст не затронут моральной проблемой: можно быть одновременно высокомерно-смелым и дьявольски низким, если ты в силах расколоть надвое свою личность, то можешь чувствовать себя «на шесть тысяч футов по ту сторону добра и зла».
В 1895 году ученик 1-й Виленской гимназии Феликс Дзержинский вступил в ряды литовской социал-демократии.
Когда продаешь душу дьяволу, приходится платить. У Феликса Дзержинского умерла мать. Теперь уже ничто не удерживало Феликса в ненавистной гимназии. По стоит ли уходить за несколько месяцев до окончания? В конце концов, аттестат зрелости тоже мог пригодиться революционеру. Сомнения разрешились внезапным взрывом, который, впрочем, давно назревал.
Феликс шел по коридору гимназии, когда его внимание привлекла кучка гимназистов, сгрудившихся у вывешенного на стене объявления. Подойдя ближе, Феликс прочел: «Настоящим доводится до сведения господ гимназистов, что разговаривать в классах, коридорах и иных помещениях вверенной мне гимназии разрешается только на русском языке. Виновные в нарушении сего предписания будут строго наказываться». Объявление, написанное рукой учителя русской словесности Рака, подписал директор.
Кровь бросилась Феликсу в голову. Он сорвал объявление и в следующую минуту ворвался в учительскую.
Несколько преподавателей сидели вокруг большого овального стола, пили чай, разговаривали, просматривали тетради.
Глаза Феликса остановились на Раке. Он швырнул на стол перед ним листок бумаги.
— Вот ваше предписание, — высоким, прерывающимся от волнения голосом говорил, почти кричал Дзержинский, — вы сами готовите борцов за свободу! Неужели вы не понимаете, что национальное угнетение ведет к тому, что из ваших учеников вырастут революционеры?!
Феликс встал на путь революционера-профессионала. Впереди была конспирация. Он переселился от тети Зоей к сестре Альдоне. Тогда же у Феликса появилась привычка разговаривать с фотографией матери.
«Милая моя мамочка, — обращался к ней, как к живой, Феликс, — ты и не подозревала, как твои слова повлияли на то, что я избрал тот путь, по которому сейчас иду. Уже тогда мое сердце и мозг чутко воспринимали всякую несправедливость, всякую обиду, испытываемую людьми, и я ненавидел зло».
