— Я здесь, Чик-Чирик! Это ты барахтаешься в мире неведомого?
Обрадованный воробышек юркнул под крышу беседки и увидел столь изрядно потрёпанного попугайчика, что едва узнал в нем «его сиятельство».
От счастья у Чик-Чирика наступила минутная немота, потом, заикаясь от волнения, он пропищал:
— Ваше… с-тво… Эко вас изобразило…
Вероятно, он хотел сказать «преобразило», но поторопился.
— Ну-ну, малыш, — одобрительно заметил Тюля-Люля, — ты просто молодец, что нашёл меня, безграмотный чудик…
— Ваше… ст-во… — поразился Чик-Чирик, — что вы говорите? И почему, как люди?
— А как же ещё? Я ведь говорю в основном чужими словами и фразами, особенно если волнуюсь…
— Понимаю, ваше сиятельство… Полетели домой. Я запомнил дорогу.
— Ты хочешь лишить ребенка детства? А ему нужен щадящий режим, — голосом Мамы ответил Тюля-Люля.
— Ваше сиятельство, — настаивал Чик-Чирик, — простите, что осмеливаюсь думать в вашем присутствии, но я думаю, что нам надо летёть. К Маме. Домой…
— В таком состоянии? Без рулевых перьев? — с сомнением произнёс Тюля-Люля. — Боюсь, что мне не дотянуть…
— Что делать? Что делать? — огорчился Чик-Чирик. — Я придумал Я думаю, что надо лететь за Мамой и привести ее сюда… Я быстро, ваше сиятельство!
Мама была очень расстроена исчезновением Тюли-Люли. Она обошла все соседние дворы Расспрашивала встречных, звонила по телефону в бюро находок и наконец в отчаянии присела на балконе, чтобы собраться с мыслями.
Вот тут-то и появимся Чик-Чирик…
Мама сразу узнала его, подставила ему теплую ладонь, погладила по головке и грустно сказала:
— Нет теперь нашего друга, Серенький. Боюсь, что он погиб…
— Нет-нет, Мама, он жив! — заверещал воробей на своём птичьем языке. — Поедемте, я покажу вам это место…
Убедившись, что Мама не понимает его, Чик-Чирик несколько раз срывался с ее ладони, устремлялся в сторону автобусной остановки, возвращался и вновь звал ее.
И Мама… догадалась!
Сбежав с лестницы, она посадила воробья в свою раскрытую сумочку, чтобы он мог свободно выглядывать и не пропустить нужную остановку, села в автобус, и они поехали.
Умница Чик-Чирик привел-таки Маму к нужному месту и торжествующё сел рядом с попугайчиком. Тюля-Люля задрожал от радости, замахал крылышками и чуть отвернулся от смущения за свой столь потрёпанный вид. Он ожидал, что Мама кинется сейчас к нему и он прижмется к ее душистой щеке. Но этого не произошло.
— Ты ошибся, Серенький, — произнесла она, в недоумении поворачиваясь к воробью. — Наш Тюля-Люля — красавец! А этот… Увы, это не он, Серенький…
