Пришел Правда, снял свое довоенное пальто, поправил шелковый поясок, передвигая наперед кисти, выпил с Миколой по чарке самогону, вновь заладил про латинского бога Термина, про то, как жрецы не позволили разрушать часовни Термина при постройке храма Юпитера на Капитолии и как часовенку встроили в храм. Удивлялся совпадению - дню двадцать третьего февраля. Две тысячи лет праздновали в этот день терминалии, теперь празднуем день нашей армии. Так, может, пограничники - самая главная армия? Ведь так оно и получается по истории, а история - это… Да и то подумать: пограничник воюет всегда, даже тогда, когда армия спит, когда она вся распущена по домам, на пограничнике держится все так же, как и на хлеборобе…
А Микола сидел чуть опьяневший, слушал и не слушал Правду, а сам думал про Галю, думал с горечью, с отчаянием, ибо уже знал, что должен отказаться от нее навсегда, забыть на этот раз по-настоящему.
Война закончилась, и напоминают о ней лишь выбитые стекла да разрушенные жилища, а еще отсутствие мужчин на полях, где гнут спины женщины; надо всей землей залегла тишина, такая плотная и ласковая, что даже не хочется думать о выстрелах, взрывах мин и бомб, разорванном небе и изувеченных деревьях, вмятых танками в грязь травах и сожженной на корню пшенице, порубленных на дрова для солдатских кухонь садах и испепеленных селах, местечках и целых городах. Оглушенные вчерашним, ходят те, кто уцелел в войне, еще не верится им, что война отошла в небытие, еще прислушиваются они, не поднимется ли где-нибудь стрельба.
И в самом деле… Где это? Бухают винтовки, лают немецкие автоматы, глухо бубнят пулеметы. В Бескидах война продолжается. Неуловимые бандиты носятся по горам и лесам, добираются чуть ли не до самого Кракова, наводят ужас на целый край, истязают войтов и сельских активистов, сжигают живьем, обливая нефтью инженеров, которые приезжают в горы на поиски нефти, вырезают целые семьи украинцев, изъявивших согласие выехать в Советский Союз. Власть бандитов над горным краем безраздельна Молодое Польское государство еще пе имеет достаточно сил, чтобы быстро справиться с бандами, и они пользуются этим, сюда бегут все, кому основательно припекло на советской земле, так как там проводятся планомерные акции по уничтожению националистов-убийц. Сквозь границу просачиваются целые банды и отдельные преступники. Бескиды становятся районом, где скопилось, может быть, больше мелких военных преступников, чем во всей Европе. И не удивительно, что сюда прибился и Ярема Стыглый, поначалу даже считавший, что нашел единственно правильный выход для себя и своей злобы. Однако, ослепленный жаждой мести всему свету за обиды, нанесенные ему с самого детства, Ярема делал ошибку за ошибкой. Еще в сорок первом году, когда порвал с иезуитами, мог выбирать между двумя националистическими главарями - Мельником и Бандерой - и выбрал, казалось, более надежного - инженера Андрея Мельника, который примкнул к победителям-немцам. А кто бы, имея от роду двадцать лет, становился не на сторону победителей, а на сторону тех, кто только обещал когда-то весьма проблематичную победу своих идеалов. До неосуществившихся ли идеалов было иезуиту-недоучке, когда стоило только протянуть руку, и он получал все: оружие, силу, власть. После сурового ригоризма иезуитского новицитата - раскованность и свобода, всевластие, веселая праздность, изысканный мундир с красной эмблемой дивизии СС «Галиция» и золотым изображением пресвятого князя Владимира.
