Это было очень похоже на «холодный разум» — способность, приобретенная мною в числе прочих первые недели освоения в новом мире, когда я под руководством Мустафы тренировался на стимуляторах, сживаясь с новым телом. И которую так неожиданно использовал только сейчас. Причем я четко осознавал, что это уже новый, причем запредельный уровень способности.
До этого, если я в ходе тренировок достигал подобного состояния, у меня не наблюдалось столь явного разделения личности. Эмоции просто глушились, а сам я оставался единым целым — в отличие от того, что происходило сейчас. Слово «шизофрения» про себя я пока не произносил, но в уме держал. На всякий случай.
Подумал, кстати, об этом совершенно спокойно. И вдруг обратил внимание — Ольга совершенно не чувствовала того, что я очнулся. Я для нее все еще находился в беспамятстве, и она беспрепятственно продолжала править мои энергетические каналы.
Осмотревшись и полностью осознав себя, в том числе оценив и раздвоение… нет, разделение личности, я отстраненно — безо всяких эмоций и переживаний принялся вспоминать недавние события. Ровно с того момента, как совсем недавно закрыл за собой дверь малой арены, где собралась сборная гимназии по практической стрельбе. Вспоминая и размышляя, я раскладывал все по полкам, обдумывая и осмысливая.
Надо сказать, что отсутствие ненужных эмоций очень серьезно помогало, не давая мыслям теряться на развилках ассоциаций и уходить в сторону симпатии или антипатии. К примеру сейчас, думая о Саманте Дуглас, в первую очередь я вспоминал не удивительные голубые глаза смуглянки, а размышлял о возможных истинных первопричинах ее согласия оказать мне помощь.
Вспоминая и анализируя поведение красномордого сэра Галлахера, также в первую очередь думал не о его мерзком пренебрежительно-язвительном отношении к окружающему миру, вызывающем стойкое раздражение, а пытался понять подноготную его интереса в действиях проведенной спасательной операции.
Шаг за шагом я вспоминал создание бароном фон Колером гексаграммы; анализировал последующий разговор с ангелом-хранительницей, которая спасла не только меня, но и нас всех, как оказалось. После неожиданного появления этого знания самым главным моим вопросом сейчас было — действовала ли она самостоятельно, или кто-то ей помог?
С ответом на этот вопрос мог бы помочь Василий, если бы рассказал мне каким образом он оказался свернут артефактной компрессией в виде статуэтки. Вот только Васи пока рядом нет. И нужен мне именно Вася Ндабанинга, а не демон Василий Иванович Мархосиас, который занял тело профессора Максимилиана Ивановича фон Колера. Потому что в правдивости услышанной от демона информации я не сильно уверен.
