Отсюда и те «слова предупреждения», с которыми Иззард обращается к участникам будущих экспедиций: «По нашему общему, как мне кажется, мнению, основанному на собственном опыте, йе-ти вероятнее всего можно встретить случайно, наткнувшись на него, скажем, за каким-нибудь камнем, а не в результате организованных поисков».
Этот вывод означал в сущности признание полного бессилия исследователей, надежду на чистейшую случайность! Да, собственно говоря, ничего другого и не осталось тем, кто пренебрег главным условием успешности полевой зоологической работы такого рода: нельзя производить поиски без хотя бы теоретической гипотезы о биологии того существа, которое ищешь, т. е. искать неведомо что, вслепую, на ощупь. Удивительным образом в приведенных словах Иззарда даже не сквозит мысль о применении приманок, привад. Кризис в исследованиях проблемы «снежного человека», так ясно проступивший с конца экспедиции 1954 г., это результат поверхностного практицизма, пренебрежения кропотливой научной подготовкой.
Между прочим, недооценка важности предварительных обобщений и продумывания гипотез об образе жизни и повадках искомого животного, вера в спортивную удачу и счастливый случай, — все это проявилось в прекращении западноевропейскими и американскими исследователями широких сборов или, во всяком случае, публикации собранных опросных материалов. Рассказы населения, видимо, с благословения некоторых традиционных зоологов, рассматриваются как что-то второсортное или как утратившее остроту воздействия на читателей. Между тем терпеливый сбор и анализ информации вел бы по крайней мере к постепенному уточнению карты и сезонов вероятных миграций, цикла суточной активности, количества и местонахождения молодняка, привлекающих факторов. К сожалению, гималайские исследователи отнеслись ко всему этому не серьезно.
Восходящая линия истории изучения следов на снегу в Гималаях продолжалась еще и в 1955 г. Два члена английской экспедиции военно-воздушных сил, Смит и Лиз, сфотографировали в долине Култи на высоте 12 т.ф. следы «снежного человека». Согласно сообщению, это был ряд следов, свидетельствующих о двуногом передвижении, на стопе видны пять пальцев, размер следа 29 х 14 см; к сожалению следы были погружены глубоко, на 27 см в снег.
В мае того же 1955 г. французская геолого-альпинистическая экспедиция на Макалу натолкнулась на следы «снежного человека» в районе перевала Барун. Наблюдения принадлежат профессору геологии Пьеру Борде, который до этого вовсе не намеревался заниматься проблемой «снежного человека». Уже при подъеме основная часть экспедиции видела следы почти на том же месте, но они были старыми и сильно стершимися. Спускаясь вниз, вместе с шерпом Анг Бао и носильщиками, Борде встретил почтальона, шедшего с провожатым, так как он боялся проходить эту часть пути «из-за йе-ти». На следующий день Борде обнаруживает на перевале цепочку свежих следов, пересекающих следы, оставленные почтальоном; они, следовательно, были оставлены лишь накануне вечером, ночью или даже утром в день наблюдения, и солнце не успело их деформировать. После короткого осмотра Анг Бао заявляет: «это — йе-ти, идем, нельзя здесь оставаться», и вскоре он и носильщики оказываются уже далеко от решившего обследовать следы геолога. Стоит привести большие выдержки из обстоятельной статьи проф. Борде, опубликованной по возвращении в «Бюллетене Музея естественной истории» в Париже.
