Не только геологи, географы, врачи собрали данные о «снежном человеке» на Памире. В «Информационных материалах» опубликованы заявления бывших административных работников, бывших служащих погранвойск. Так, например, работник административных органов А. И. Малюта, в течение шести лет работавший в Ванчском районе, много слышал от жителей кишлаков долины Язгулема, особенно от стариков, о «существовании каких-то человекообразных существ на большой высоте, в частности, в верховьях реки Язгулем в районе ледника Федченко, и в направлении Бартангского района. Такие высказывания в большинстве случаев исходили от охотников, которые очень много охотились за архарами и кийками, а также за снежными барсами… В рассказах упоминались и такие факты, как исчезновение домашних вещей из кибиток жителей, обнаруженных потом в горах. Интересно, что в других районах Памира, за исключением Язгулемского кишлачного совета Ванчского района, о существовании „снежного человека“ я не слыхал» (ИМ, IV, № 131).
В опровержение последних слов, к совсем другому району Памира относится сообщение бывшего пограничника П. Пьянкова. «В середине лета 1932 г. я в составе отряда из семи человек находился в засаде на перевале, через который шла тропа в Кашгар. Во второй половине дня из нашего укрытия мы увидели человека, который двигался по снежному перевалу по направлению к тропе. Решив, что это нарушитель границы, мы приготовились к его задержанию. „Человек“ был хорошо освещен лучами заходящего солнца. Мы ясно видели его на расстоянии 600–700 м. Он шел неторопливой, но довольно быстрой легкой походкой. Видно было, что скалистая местность ему нипочем. Росту он был среднего, коренастый; согнулся вперед, с длинными руками… „Человек“ под прямым углом пересек тропу и направился в непроходимые скалы. Мы поднялись к месту, где он пересек тропу. На снегу мы обнаружили следы — похожие на человеческие, но и отличные от человеческих; отпечатков обуви не было — „человек“ шел босиком. Следы вели в непроходимые скалы. Мы осмотрели доступные нам места, но ничего не обнаружили. Тогда пошли по следам в противоположном направлении и установили, что „человек“ шел вдоль хребта, по которому проходила граница, и его следы уходили в недоступные для человека горы» (ИМ, I, № 28, «а»).
Летом 1960 г. еще один наблюдатель, Алексей Грезь сообщил об обнаруженных им следах московскому зоологу Э. Дубровскому и местному работнику В. Васильеву. Это было в апреле, в районе озера Зор-куль, а именно в ущелье Кара-Джилга (высота над уровнем моря около 4200 м.). С запада, со стороны Афганистана к этому участку вплотную примыкает восточная оконечность Ваханского хребта, а с юга лежит ущелье Вахан-дара, сразу за которым раскинулись снежники Гиндукуша и подходящего к нему с юга Большого Каракорума. На западном берегу оз. Чакан-куль, у устья второго правого притока опытный следопыт Алексей Грезь заметил странный, никогда ранее не виданный им след. На двойном насте, выдерживающем тяжесть человека, присыпанном снежком в палец толщиной, были отчетливо видны следы, хотя и имевшие, по определению Грезя, приблизительно недельную давность. Следы вертикально спускались с очень крутого скалистого западного склона ущелья, пересекали по узкому месту оз. Чакан-куль, поворачивали к югу и уходили вверх по ущелью. Алексей Грезь тщательно изучил следы на протяжении полутора километров, но затем сказалось отсутствие защитных очков, он начал слепнуть и вынужден был вернуться.
