— Тебя прислал Салем?
— Салем… — прохрипел он, широко улыбаясь. — Салем… вечерняя звезда… падший Король Маг Мелла…
— Ах. Вы знакомы.
— Он освободит нас…
«Так и знала».
— Ты работаешь на него?
— Мы… мы… — произнёс он сдавленным голосом, широко раскрыв глаза. От звука его голоса у меня по спине побежали мурашки. — Мы… старейшие. Мы… похороненные. Ты заставила нас… страдать. Мы покараем…
Он потянулся ко мне, и красный, горячий воздух вырвался из его пальцев, как когти. Затем его лицо исказилось от ярости.
Я замахнулась на него, и лезвие рассекло его шею. Это заняло всего мгновение, и его голова покатилась по тротуару, пламя погасло.
Я смотрела, как его труп мерцает, словно мираж в пустыне. Затем — внезапно — воздух остыл, и снова пошёл дождь. Это было похоже на бальзам, охлаждающий мою разгорячённую кожу. Кровь на моём мече уже превратилась в пыль.
Я вложила меч в ножны. Что это за существо? Он сказал, что Салем освободит его, но это всё, что я узнала. Всё его присутствие было для меня проклятием… засуха и огонь. Вода — это жизнь. А это была смерть.
Я посмотрела на деревья: их листья почернели и сморщились. Затем я тупо уставилась на тротуар, не обращая внимания на людей, суетящихся вокруг меня. Я едва слышала вой сирен, смотря на землю, где когда-то находилось существо.
То, как он нагревал воздух, заставлял растения увядать… неужели это часть армии Салема? Боги милостивые, я могла только надеяться, что больше таких тварей не будет.
Я снова вложила меч в ножны и скользнула обратно в тень. Вокруг меня замигали полицейские огни. Вокруг раненой женщины уже суетились люди, помогая ей сесть.
Поскольку я на самом деле не была рыцарем, я не хотела находиться здесь, когда официальные лица начнут задавать неудобные вопросы. Например, «кто вы такая и что делаете с этим окровавленным мечом?»
Я быстро зашагала обратно к замку, желая снова оказаться под его магической защитой, прежде чем появится армия этих огненных фейри — с Салемом во главе атаки.
Я понюхал воздух, почувствовав запах дыма. Пламя, казалось, преследовало меня повсюду.
Я вытащил свою фляжку из крокодиловой кожи и сделал глоток бренди, позволяя сладкому аромату прокатиться по моему языку.
Я был в Иерусалиме, когда римляне сожгли его, и потом тоже, когда крестоносцы пришли и пропалили себе путь через город, оставляя обугленные тела на улицах.
Вокруг меня на узкой улочке теснились лавки, торгующие религиозными безделушками. Я остановился, чтобы посмотреть на одну из них — стол, заваленный ликами святых, сверкающими хрустальными бусами и изображением столь любимого людьми человека, замученного до смерти на кресте. По какой-то причине это приносило им утешение.
