Миронов обернулся, мать Алены стояла в дверях.
— Вы не войдете? — спросил он.
Женщина в ответ помотала головой из стороны в сторону и, как зомби, пошла дальше по коридору.
Виктор Демьянович осмотрел вещи убитой, но в них не было ничего примечательного. Девочки часто ведут дневники, но, потратив минут пять, МВД не смог его отыскать в ящиках стола. Да и зачем он ему? Чтобы читать наивные мысли двенадцатилетней и еще больше ненавидеть того, кто сотворил с ней такое? Миронов принялся рассматривать фотографии. Девочка с малых лет занималась художественной гимнастикой. Рядом с фотографиями стояли кубки и дипломы. Она так много могла сделать… Может, стала бы чемпионкой России или выиграла бы Олимпиаду. А может, забросила бы все еще в школе, отучилась бы в техникуме или в плохоньком институте, просиживала бы годами в офисе, начала бы по вечерам выпивать и как-нибудь дождливым вечером ее подвыпивший муж не рассчитал бы силы, в который раз избивая свою благоверную в порыве ярости и обиды на самого себя. И Алену бы положили в гроб, как и несколько лет назад, только чуть позже.
У Миронова мелькнула мысль: пантомима, танец, театр, художественная гимнастика… Все дети увлекались чем-то творческим, и сам убийца рисует, он явно мыслит себя великим художником. В качестве жертв он выбирает творческих детей. Так ли это? Увлеченный своими рассуждениями, Виктор Демьянович прикрыл за собой дверь комнаты и направился к выходу.
— Прикройте! — крикнул он в дальнюю комнату.
Через мгновение из нее нехотя появилась мать девочки.
Миронов остановился на пороге и, не оборачиваясь, спросил:
— Давно бухаешь?
— Как Аленки не стало… — в глазах женщины показались слезы, она завыла и стала оседать на пол, — девочки моей… — всхлипывая, причитала она.
В это мгновение на голос женщины из комнаты показался худой пьяный мужчина. Он грубым голосом заревел:
— Галя! Кто тебя обидел? — Затем он перевел взгляд на МВД. — Ах ты, баран! Да я тебя, сука… — Он замахнулся на Виктора Демьяновича, но тому даже не пришлось обороняться. Миронов легким тычком в челюсть изменил траекторию движения мужчины, и тот завалился на вешалку.
— В порядок себя приведи, — резко бросил Миронов, когда женщина затихла. — Перед дочерью не стыдно? — И он вышел, захлопнув за собой дверь.
15
Виктор Демьянович в тот же вечер вернулся в Москву. Даже прогулка по прекрасному историческому центру Смоленска, с сохранившимися древними крепостными стенами, с невероятной красоты Успенским собором на холме, никак не смогла изменить скверное настроение МВД. Каждый раз, когда он видел людей с загубленными жизнями — будь то по своему желанию или против воли, он начинал злиться. Ему как-то сказали: «Таких жалеть надо, а не ругать!» Пассивная жалость — самое отвратительное из всех возможных чувств, а жалость к себе, которую испытывает подавляющее большинство таких людей, — это еще отвратительнее. Можно и даже нужно помочь, когда человеку сложно, нужно сопереживать, нужно протягивать руку помощи, но никогда нельзя оправдывать то, что человек опускается на дно. Ведь тем самым ты сам начинаешь опускаться. Казалось бы, это выбор этих людей. Они имеют право сами распоряжаться своей судьбой. И Миронов это понимал, как и то, что они, делая такой выбор, тянут за собой всех. В том числе и его.
