Согласно освященному временем обычаю судья Ди отвел каждой из своих трех жен по отдельному помещению с собственной кухней и своими служанками. Хотя Вторая и Третья жены приходили в покои Первой госпожи в главном здании резиденции судьи, последняя никогда не бывала у них. Судья Ди строго придерживался этого издавна установившегося правила, потому что знал, что в этом — лучший залог гарантии мира и гармонии в доме.
— Ну, — медленно произнесла Третья госпожа, — как вам известно, на полукруглой двери между моей спальней и гостиной есть занавес из тонкой кисеи. Если я усажу гостью возле окна, а вы встанете в спальне, за занавесом, тогда...
— Прекрасно! — воскликнул судья. — Пойдем!
— Если вы не против, — сказала Третья госпожа, — я проведу вас туда через заднюю дверь, чтобы служанки не видели вас. Они могут случайно сказать госпоже У, что вы у меня.
— Отличная мысль, — согласилась Первая госпожа. — Желаю удачи!
Третья госпожа провела судью извилистой садовой тропой к своим покоям, расположенным в уединенном уголке позади резиденции. Когда она открывала дверь гостиной, чтобы впустить его, судья поспешно сказал:
— Постарайся сделать так, чтобы она заговорила о барышне Нефрит. Она ведь вторая жена У, ты же знаешь.
— Все это так увлекательно! — прошептала она, сжимая его руку. — Я посажу ее в это кресло лицом к полукруглой двери.
Судья быстро прошел в спальню, тщательно задвинув за собой кисейный занавес. Там царил полумрак, потому что ставни были закрыты, чтобы в комнату не проникал жаркий воздух. Усаживаясь на край широкой кровати, он услышал, как жена хлопнула в ладоши. Она сказала служанке, что та может уйти после того, как приведет гостью, и что она сама разольет чай.
Судья Ди одобрительно кивнул. Его Третья госпожа была умной женщиной, с тонким вкусом. Он оценивающе осмотрел изысканную цветочную композицию на чайном столике. Каждый раз, приходя сюда, он находил что-то новое. То висящее на стене написанное ею стихотворение, то последнюю картину или изящную вышивку на столе. Жена была счастлива, имея возможность удовлетворять свои художественные запросы, и любила учить детей. Ее отец, эгоистичный и злой человек, отрекся от нее после ужасных испытаний, которые ей пришлось вынести в Пэнлае, и судья знал, что сейчас она чувствует себя в безопасности и считает Первую и Вторую жен старшими сестрами. Голоса в гостиной отвлекли его от этих мыслей.
В гостиную вошла высокая женщина, скромно одетая в серое платье, поверх которого была накинута куртка с длинными рукавами. Она была подпоясана шелковым шарфом, концы которого волочились по полу. Голову покрывала черная шаль. Как только служанка вышла, гостья развязала шаль, сняла ее и поклонилась, почтительно подняв сложенные в рукавах руки.
