Ма Жун начал вставать, чтобы представиться, но тут колдунья подняла голову, и он резко опустился на стул. Два больших пылающих глаза впились в него. Это были те же самые глаза, что смотрели на него сегодня утром на улице. У нее было очень красивое, но холодное лицо, а бескровные губы кривились в презрительной усмешке.
— Пришли узнать, любит ли вас по-прежнему ваша девушка, господин чиновник? — спросила она глубоким гортанным голосом. — Или ваш хозяин послал вас узнать, не занимаюсь ли я колдовством, запрещенным вашими законами? — Она говорила на безупречном китайском языке. Ошеломленный Ма Жун молча посмотрел на нее, и она продолжила: — Я видела вас, господин чиновник, при полном параде. Сегодня утром, когда вы шли со своим хозяином, бородатым судьей.
— У вас острый глаз! — Ма Жун пододвинул свой стул к догорающему костру, не представляя, с чего начать.
— Говорите же, что привело вас сюда! Я не принимала никаких краденых вещей. Посмотрите сами!
У Ма Жуна перехватило дыхание. То, что он принял за кучу хлама, оказалось кучей человеческих костей. Два черепа, казалось, ухмылялись ему, оскалив зубы. На шкурах лежал ряд бедренных костей рядом с почерневшим от времени тазом.
— Кладбище, разрази меня гром! — в ужасе воскликнул он.
— Разве мы не живем на кладбище, везде и всегда? — с насмешкой сказала Тала. — Мертвых неисчислимо больше, чем живых. Мы, живые, находимся здесь из милости. Лучше быть в хороших отношениях с мертвыми, господин чиновник! Так какое у вас дело?
Ма Жун глубоко вздохнул. Нет нужды хитрить с этой необыкновенной женщиной. Поэтому он коротко сказал:
— Некий бродяга по имени Сэн Сань был убит прошлой ночью за восточными воротами. Он...
— Вы напрасно тратите время, — прервала она. — Я знаю только о том, что происходит здесь, в этом квартале. И за границей. Но я ничего не знаю о том, что происходит на другом конце города. Если, однако, вы хотите узнать про ту девушку, о которой только что думали, может быть, я смогу помочь вам. — Заметив его удивленный взгляд, она быстро продолжила: — Не об этой проститутке Тульби, господин чиновник. Я имею в виду другую, названную именем драгоценного камня.
— Если вы знаете... кто такая Нефрит и где... — заикаясь, выдавил Ма Жун.
— Не знаю. Но я спрошу своего мужа.
Она поднялась и сбросила балахон. Ма Жун снова остолбенел. Ее стройное, совершенное тело было нагим.
Он уставился на нее, парализованный глубоко укоренившимся, безымянным ужасом. Ибо бледная, совершенно лишенная волос фигура казалась такой нереальной, такой далекой от повседневной жизни, что ее пышные формы не только не вызвали у него желания, но заставили сжаться от страха, страха перед неведомым. Когда с невероятным усилием ему удалось отвести глаза, он увидел, что она сидела не на стуле, а на маленькой пирамиде из черепов.
