***
Еще один день прошел без пользы. Зато на следующее утро появилась знакомая Газель. Охотники ехали вчетвером, двое в кузове, один из них – Рыжий, и двое в кабине. Паша сидел на месте пассажира рядом с водителем.
Машина проехала дальше, а я переместился на место для стрельбы. Здесь дорога на длинном участке шла почти прямо, деревья и кусты не мешали, я мог сделать выстрел с расстояния в пару сотен метров, и уйти незамеченным. Даже если водитель увидит, откуда стреляли, что он сделает? Скорее всего, просто остановится и начнет паниковать.
Я занял позицию за стволом толстой сосны; рядом со мной рос невысокий кустарник, который сможет прикрыть мой отход. Через некоторое время я услышал выстрелы охотников. Потом, минут через двадцать, послышался шум мотора. Машина ехала назад.
***
Я рассматриваю кабину в прицел, узнаю в пассажире, сидящем в кабине, Пашу.
Целюсь ему в голову и мягко нажимаю на спуск. Винтовка гулко рявкает, лягается в плечо, на лобовом стекле появляется дыра и трещины, машина останавливается.
Я тихо опускаюсь за верхушки кустов и, пригнувшись, отбегаю от дороги.
Все. Вот так быстро и просто.
***
Потом я выпрямился, вышел к оленьей тропе и спокойно побежал по ней трусцой на юг. На перекрестке троп я сначала прошел дальше, сделал широкий, метров на сто, круг по лесу, пройдя по нему два раза. Потом, пригнувшись, влез в просвет, пробитый кабанами в кустах, и щедро сыпанул на землю смесь перца и табака.
Встречи со свинами я не боялся. Они издалека слышали, как я тихо матерюсь, пробираясь между кустов, и уходили в сторону. Конечно, была опасность, что на кабаньей тропе будет сидеть в засаде хищник, но местного кота я убил, тигра, который мог сюда заходить, тоже. Полной гарантии это не давало, но для всего остального у меня в руке была рогатина. До берега ручья я дошел без приключений, перед выходом на берег еще раз посыпал свой след табаком и сделал еще один ложный круг, в сторону деревни. Еще раз сделал круг и посыпал землю табаком перед переправой Мертвого тигра, где перешел ручей. Оттуда уже без особых предосторожностей направился к себе домой, в землянку.
Убийство прошло как-то буднично. И особых душевных терзаний не вызвало. Не Раскольников я, видимо. А может, просто старше Раскольникова, потому и не терзаюсь. Привык к тому, что пережевывать принятые раньше и уже исполненные решения неконструктивно. Когда мы сделали определенный выбор, тот вариант событий, который в результате реализуется – не лучший и не худший. Он единственный. Может, в других вариантах будущее в чем-то стало бы лучше. В чем-то, может, хуже. Этого мы уже никогда не узнаем, потому что это будущее уже не произойдет.
