— А школы?
— И школы тоже. Среди детишек есть убитые.
Поторапливая дочь, счетовод побежал вниз. Есть убитые! Ради учится в утреннюю смену. Эх, надо было спросить Курокито про их квартал! Он охал, останавливался при каждом толчке — силы ему уже изменяли, и опять бежал, таща за руку перепуганную до смерти девочку. Нелегко было пробираться среди развалин. На Баждарлыке[4] под колесами брошенной коляски визжала раздавленная собака, у гостиницы «Ройяль» им на глаза попалась кошка, лизавшая сломанную лапу, немного поодаль валялся целый балкон — он оторвался от здания, убив солдата. Труп солдата, обутого в царвули[5], лежал тут же.
Бабукчиев застал жену, тещу и старшего сына в саду. Дом их остался цел, возможно, потому, что стоял на скале, только штукатурка обвалилась. Наружные стены потрескались, а что с внутренними, было неизвестно. Ограда со стороны улицы опрокинулась на клумбы. Ни одного цветочка не пощадила. Не было ни садового заборчика, ни труб на крыше. Но это полбеды, главное, чтобы все они были живы-здоровы, а если дом уцелеет и в таком виде, то их семья будет одной из самых счастливых в городе.
Шел второй час, а Ради все не возвращался. Бабукчиев отвел домашних в сквер возле банка, куда сбежались все соседи. Время обеда прошло, но никому не хотелось есть. Люди думали о своих близких, о разрушенных домах, о добре, которое наживали трудом и лишениями всю жизнь. Они не знали, будут ли живы сами.
Высокий крахмальный воротничок Николы Бабукчиева обмяк от пота. Мысли его были заняты сыном.
— Богдан, ты иди низом, а я пойду верхом. Да берегись, сынок! Иди посередине улицы, так безопаснее. Может, отыщется живым твой брат…
С непокрытой головой, весь поникший, Никола шагал мимо клуба-читальни, ничего не слыша, ничего не видя. Если бы его спросили, что с ним, он бы не смог ответить. Растерянный, сам не свой, Никола то и дело спотыкался, шатался, как пьяный. Он ударился о какую-то балку и даже не оглянулся. У него из головы не выходил Ради. Никола не мог допустить, что его любимый сын погиб. Вот сейчас покажется здание гимназии. Немного пониже, правее — дом Васила-Победителя. Бабукчиеву казалось, что прошло слишком много времени, и он не успеет придти сыну на помощь. Опять послышался гул, опять раздался толчок! Будет ли конец этому кошмару?! Никола натолкнулся на военную повозку.
— Ослеп, что ли? — обругал его возница, который все еще не мог опомниться от страха и жалости к товарищам. Их тела лежали в повозке на соломе. — Здесь не пройдешь. Запрещено! Выносим убитых из гимназии, — увидев отчаяние в глазах топтавшегося на месте человека, солдат поостыл.
