В давний, голодный год колхозники работали в поле с ночевкой. Каждое утро им выдавали соевый хлеб, но и его не хватало. Кое-кто прихватывал кукурузные чуреки из дому… Жена Дзиппа почти не притрагивалась к своим порциям хлеба, складывала куски в маленький мешочек. Хлеб высыхал, черствел, а мешочек, висевший в изголовье ее топчана, толстел. Маро умоляла женщину: «Дай нам по куску, в рай попадешь». Жена Дзиппа поворачивалась к ней спиной и ворчала: «Приносите из дома, раз вам не хватает». Говорила так, будто они из-за лени оставляли свой хлеб дома.
В ту осень собрали богатый урожай. Кукурузу, выданную на трудодни, колхозникам во дворы бричками привозили, прямо на землю сгружали. В то время жена Дзиппа сильно болела, но никто из соседок не хотел навещать ее: «Пусть сама за собой ухаживает, кусочница». Госка упрекнула их: «И без того известно, какая она. Не ради нее, ради Дзиппа нужно сходить». И сердца соседок смягчились…
Жена Дзиппа вытащила сначала из-под передника небольшую медную кружку с аракой, поставила ее на скамейку, потом достала еще тарелку с тонкими лепешками и вареными яйцами.
— Что-то куры наши молчат, не хотят нестись, — помолчав, сказала она. — С каких пор эти яйца собираю. Чего не бывает, думала, вдруг бог кого-нибудь принесет…
— Наши куры раньше пели так: «Яйцо! Яйцо! Яйцо!» — улыбнулся Дзиппа. — «Для нас это му́ка! Для хозяина — радость! Для гостя — угощение!» — Дзиппа подошел к скамейке, взял яйцо, подержал его в руке, стал чистить. — Теперь гости в наш дом не заглядывают, — продолжал он, — и наши заносчивые куры перестали нестись…
Серафима сбегала в дом, принесла стулья и еду, приготовленную Госка, наполнила маленький рог аракой, передала его старику, а для Маро налила маленькую рюмочку.
Случалось, Маро выпивала две-три рюмки араки. В праздники мужчины сажали ее за свой стол. Старики ходили к ней за советом…
— Ну, дай бог, чтобы труд наш оказался ненужным и чтобы нашим солдатам не пришлось сидеть в окопах, которые выкопали вокруг села. Пусть таково будет желание всевышнего! — Старик снял мятую войлочную шляпу, посмотрел на рог, поднятый выше головы, — Пусть наши воины вернутся поскорее и разрушат эти окопы своими собственными руками! — Дзиппа улыбнулся Серафиме: — Скажи «аммен», мое солнышко, ты для нас вместо наших парней.
— Аммен! — сказала Серафима.
— Пусть благословит тебя бог, Маро, — сказал Дзиппа, чокнулся с ней и поднес свой рог к губам.
Маро опустила рюмку на колени, уставилась в землю. Вспомнила, наверное, своего единственного сына. Привиделось ей, быть может, как он с тяжелым возом дров въезжает во двор или как роет окоп. Серафима верила, что перед глазами Маро предстанет и Канамат, племянник этой сильной, доброй женщины…
