.). И далее читаем: «А кгды з уходовъ за ся уверхъ идутъ, ино з добычи ихъ беретъ староста отъ нихъ вить осьмую часть: з рыбы, з сала, з мяса, з кожъ и со всего. А бываетъ уходниковъ немало, яко блиско прошлого года было ихъ на всехъ уходахъ о триста чоловекъ. Взялъ староста съ лоньского году з уходовъ тыхъ, кромъ пяти замковыхъ, за свою часть 80 копъ грошей, а з теперешняго году взялъ болшъ»
[119] (а когда с промысла они идут вверх по Днепру, то от добычи староста берет восьмую часть всего — рыбы, сала, мяса, шкур; промысловиков бывает немало, до 300 человек в год, в минувшем году староста получил с городских промысловых угодий свою долю в 80 копей грошей (1 копа равнялась 2 золотым или 60 грошам, общая сумма составила 4800 грошей), а в нынешнем взял больше —
О.К.). Как мы можем судить из данной цитаты официального по своему происхождению документа, материальный достаток и источники благосостояния жителей Черкасс князя Дмитрия Вишневецкого волновали мало, его больше заботил личный достаток за счет природных и биологических ресурсов подвластных ему территорий, которые он, по сути, отдал на хищническую эксплуатацию выходцам из других административно-территориальных единиц Великого княжества Литовского, поскольку с тех имел реальную возможность получить не только узаконенные «поклоны», но и иные «неформальные» денежные и натуральные подношения, ежегодный доход от которых только в одних Черкассах был сопоставим с официальным вознаграждением по должности и составлял около 5 тыс. грошей (12–13 кг серебра). Подобная забота исключительно о собственных интересах и полное пренебрежение жизненными нуждами местного населения объективно не могли вызвать у жителей Черкасс никакой симпатии к личности Д.И. Вишневецкого и проводимым им мероприятиям даже в том случае, когда его действия были направлены им во благо. Только этой реакцией жителей староства на княжеское своеволие мы можем объяснить провал всех его военно-административных мероприятий по восстановлению обороноспособности Черкасского и Каневского замков, о котором более подробно будет сказано ниже…
К моменту назначения на должность старосты Черкасского и Каневского князь Вишневецкий приобрел немалый боевой опыт в составе отрядов воеводы и старосты Барского, а затем — Теребовлянского пана Бернарда Иоганна Претвича (?–1561). Он родился в Силезии, по происхождению был из ополяченных немцев, по вероисповеданию — католиком. Его военная карьера началась при дворе королевы Боны Сфорца в 20-х гг. XVI века, которую он променял на полную опасностей пограничную жизнь. В 1537 году пан Претвич в чине ротмистра начал службу на Подолье командиром отряда легкой конницы, а его непосредственным начальником стал воевода Белзкий и коронный хорунжий пан Николай Сенявский (1489–1569) из рода герба «Лелива», впоследствии — великий коронный гетман, воевода Русский, староста Галицкий и Коломыйский.
