Пусть в ссылке. Пусть со ссыльным. Что делать — такое время и такие судьбы у русских людей.
Детки пойдут — Надя любит детей».
Крупская потом вспоминала:
«В Минусинск, куда я ехала на свой счет, поехала со мной моя мать. Приехали мы в Красноярск 1 мая 1898 года, оттуда надо было ехать на пароходе вверх по Енисею, но пароходы еще не ходили. В Красноярске познакомилась с народоправцем Тютчевым и его женой, которые, как люди, опытные в этих делах, устроили мне свидание с проезжавшей через Красноярск партией ссыльных социал-демократов; в их числе были товарищи по одному со мною делу — Ленгник и Сильвин. Солдаты, приведя ссыльных в фотографию, сели в сторонку и жевали хлеб с колбасой, которыми их угостили.
В Минусинске зашла к Аркадию Тыркову — первомартовцу, сосланному в Сибирь без срока, чтобы передать поклон от его сестры, моей гимназической подруги. Заходила к Ф. Я. Кону, польскому товарищу, осужденному в 1885 году на каторгу по делу «Пролетариата», много перенесшему в тюрьме и ссылке, — он был для меня окружен ореолом непримиримого революционера — ужасно он мне понравился.
В село Шушенское, где жил Владимир Ильич, мы приехали в сумерки; Владимир Ильич был на охоте».
Можно представить себе состояние женщины, которая перлась к нему через всю страну, а он даже не соизволил встретить ее! Как же так?
Да очень просто, если допустить, что Ленин рассчитывал, что к нему едет фиктивная жена.
Но не только этому удивилась Крупская.
«Наконец вернулся с охоты Владимир Ильич, — пишет она в своих воспоминаниях. — Удивился, что в его комнате свет. Хозяин сказал, что это Оскар Александрович (ссыльный питерский рабочий) пришел пьяный и все книги у него разбросал».
Как видно, скучать ссыльным здесь не приходилось.
Кстати, рассказывают, как тот же Оскар Энгберг, первый раз в жизни напоил Ленина, который, как известно, был ярым трезвенником, но перед Энтбергом никто еще устоять не мог. Не устоял и Владимир Ильич, вождь мирового пролетариата, и после нескольких «чуть-чуть» начал на всю деревню распевать революционные песни, представляя собой довольно комичное зрелище. Увидев на дороге молодую женщину, громко и не совсем внятно сказал, покачиваясь:
— А ничего бабенка, а, товарищи? С такой можно и не только революцию делать!
И зашелся мелким хохотом.
Правда, больше пьяным Ленина здесь не видели.
Дальше Крупская рассказывала:
«В Шушенском из ссыльных было только двое рабочих — лодэинский социал-демократ, шляпочник, поляк Проминский с женой и шестью ребятами и путиловский рабочий Оскар Энгберг, фин по национальности. Оба — очень хорошие товарищи. Проминский был спокойным, уравновешенным и очень твердым человеком. Он мало читал и не много знал, но обладал замечательно ярко выраженным классовым инстинктом (как известно, социал-демократам были нужны не столько умные люди, сколько «товарищи» «с инстинктом». Б. О.-К). К своей верующей тогда еще жене он относился спокойно-насмешливо (наверное, это Крупская считала вполне нормальным в семье? — Б. О.-К.). Он очень хорошо пел польские революционные песни… Дети подпевали ему, присоединялся к хору и Владимир Ильич, очень охотно и много певший в Сибири. Пел Проминский и русские революционные песни, которым учил его Владимир Ильич. Проминский собирался назад в Польшу на работу и погубил несметное количество зайчишек, чтобы заготовить мех на шубки детям».
