На шум к нам вылез Далин и принялся осматривать пружинно-блочные амортизаторы на несущих тросах, которые позволяли здорово увеличивать или уменьшать рабочий объем в зависимости от силы давления магического щита. С их помощью в одной и той же конфигурации каркаса можно было изменять рабочий объем туда-сюда процентов на десять, а то и на пятнадцать, просто усиливая или ослабляя напряжение силового щита обычной рукояткой в кабине. Такая продуманная система настолько облегчала нам жизнь, по сравнению с неизменяемым каркасом "Касатки", что гном, я ж помню, чуть не разрыдался, когда первый раз увидел ее. Во всяком случае, глаза у него были на мокром месте, а амортизаторы он с тех пор обслуживал сам, не подпуская нас с Арчи.
Потихоньку-полегоньку дело подошло к концу, и я законтрил последний замок. Мы с Арчи убрали в походное положение все лебедки, Далин тоже управился и собрал все инструменты. Дав друг другу пять, мы полезли вниз, где нас уже ожидал прекративший метаться Антоша.
– Ну что, готов? – весело спросил у него Арчи, – любить котов?
– С вами хоть котов, – ответил в тон радостно возбужденный Антоша. – хоть кого. Только покажите.
Мы заржали немудреной шутке, потому что и сами находились немного на взводе, как и всегда перед вылетом.
– Ну тогда вперед мыть руки, – весело приказал Арчи. – И всем на диван, присядем на дорожку.
Антоша тут же полетел и уселся на диван, а мы отправились к умывальнику, оттирать масляные следы и ржавчину от тросов с ладоней.
– Микешку кто-нибудь видел сейчас? – спросил Арчи, открывая воду. – Пропал куда-то. Обычно шустрит, под ногами мешается, а сегодня тихо.
– Скорее всего заполз в штаб свой, не хочет мне на глаза показываться, – равнодушно пожал плечами Далин. – Обиды свои зализывает, хитрован.
– Ну-ка проверю, – Арчи закрыл глаза и прислушался. – Точно, в кают-компании сидит, в районе холодильника. Ну и хрен с ним. На обиженных воду возят, как говорится.
– Бьют и плакать не дают, – поддержал его я, намыливая руки. – Меня этому в детстве хорошо научили. Семья-то большая. Будешь обижаться, голодный спать ляжешь, всего делов.
– У нас так же было, – расхохотался гном. – Ох, детство, золотая пора. Не успеешь за старшими к обеду, все сожрут, помню. И обижаться бесполезно, скажут сам виноват, ходишь непонятно где.
Арчи улыбался, слушая нас, так как он рос в семье один и был родителями изрядно избалован, по его собственным словам. Но еще он был очень умен и наблюдателен, а потому, попав во взрослую жизнь, сумел найти правильную линию поведения, за которую мы его очень ценили. Так что домовому не повезло, никто его жалеть не собирался.
