Маргарет Гленн лежала в шезлонге с полузакрытыми глазами, уронив на колени книгу. На ее хорошеньком, проказливом личике, которое чужакам могло показаться чопорным, застыло озадаченное и расстроенное выражение. Она вертела за дужку очки в массивной черепаховой оправе, а точно в центре ее лба, между карими глазами, собралась морщина. Маргарет была в меховой шубке, шею ее обвивал широкий шелковый расписной шарф. Прядка черных волос, выбившаяся из-под маленькой коричневой шляпки, развевалась по ветру.
— Почему же так долго нет Керта? — спросила она. — Он еще когда обещал выйти к нам, а ведь скоро чай; мы еще собирались подбить вас на пару коктейлей… — Она обернулась назад и сосредоточенно посмотрела в иллюминатор, словно ожидая найти Уоррена именно там.
— Я-то знаю, в чем дело, — лениво проговорил Морган. — Наверняка его задержала вертлявая блондиночка из Нэшвилла. Помните — та, что впервые в жизни едет в Париж и уверяет, будто жаждет набраться там духовного опыта.
Пегги повернулась к нему; лицо ее вспыхнуло и порозовело на ветру. Она уже приготовилась выпалить какую-нибудь ответную колкость, но тут заметила ехидную усмешку на лице Моргана и, вместо того чтобы что-нибудь съязвить, показала ему язык.
— А! — воскликнула она бесстрастно. — Знаю ее — бессовестная кривляка! Таких девиц я вижу насквозь. Одевается как дешевая шлюха, но при этом не подпускает к себе мужчин на пушечный выстрел. Послушайте моего совета, — мисс Гленн оживилась и подмигнула, — держитесь подальше от женщин, которые жаждут набраться духовного опыта. Знаете, что это значит? Это значит, что телесного опыта они попросту боятся! — И вдруг вновь нахмурилась. — Нет, серьезно, что такое приключилось с Кертом? Даже учитывая прославленную непунктуальность американцев…
— Ха-ха-ха! — оживился капитан Томассен Валвик. — Тавайте я фам расскашу. Мошет, это похоше на историю с лошадь.
— Что еще за лошадь? — спросил Морган.
Капитан Валвик дружелюбно фыркнул и согнул могучие плечи. Даже в сильный шторм, когда палуба ходила ходуном и шезлонги скользили по ней, словно притягиваясь друг к другу, он стоял прямо без всякого труда. Его лошадиное веснушчатое лицо сморщилось от удовольствия; светло-голубые глаза за стеклами очочков в тонкой позолоченной оправе блестели почти нечестивым блеском. Капитан даже зажмурился, смакуя приятное воспоминание. Он снова хрипло фыркнул в песочные усы, сдвинул большую твидовую кепку на одно ухо и небрежно повел рукой в сторону. Если бы на том месте кто-нибудь стоял, беднягу отнесло бы к противоположному борту.
