Безумство Мазарини | страница 23



Это помешательство прошло. Тем более странным было безотчетное желание вернуться на Морнезе. Странным и в то же время объяснимым.

Со временем в глубине души поселилась убежденность. Маленькое сомнение день ото дня все разрасталось и несколько лет назад превратилось в уверенность, которая окрепла за последние месяцы.

Мой отец не умер!

К такой мысли меня подталкивал целый ряд признаков. Например, моя тетя Брижит до сих пор не вычеркнула папино имя из своей записной книжки. Она каждый год ее меняла, переписывая на страничку с буквой «Р» все имена нашей семьи: «Реми Мадлен», моя бабушка… и «Реми Жан», мой отец. Вот уже десять лет она переписывала из книжки в книжку один и тот же адрес: «1012, шоссе де л’Аббе» — дорога, ведущая к аббатству, — и тот же номер телефона. Я ни разу не решился позвонить по этому номеру или написать на этот адрес. Думаю, боялся прямого ответа. Я так и не научился принимать реальность, привык к намекам и недомолвкам.

Конечно, улика может показаться незначительной — всего-навсего имя и адрес в записной книжке, но были и другие, много других. Так что, увидев в этом каталоге лагерей для подростков «остров Морнезе», я и не посмотрел на то, чем там занимаются, парусным спортом или макраме. Я лишь подумал: «Это знак судьбы, единственный шанс, который нельзя упустить, сейчас или никогда». Вечером вернулись Тьерри и Брижит, я сказал им, что согласен ехать в лагерь, что не буду все лето путаться у них под ногами и что сделал выбор.

Дядюшка с тетушкой были в восторге.

До тех пор, пока я не объявил, что выбрал лагерь с парусным спортом. Вот тут-то они заподозрили подвох — парусным спортом я не увлекался. И тогда я показал им картинку в каталоге и решительно — чуть ли не впервые за десять лет — произнес:

— Я хочу поехать туда!

Они смертельно побледнели.

— Думаешь, это удачный выбор? — спросил Тьерри.

Сказать больше означало нарушить табу.

В тот момент я едва не взорвался, меня бесило, что они никогда не упоминают моего отца. Но нет. Мы, все трое, знали, почему я хочу поехать на остров Морнезе. Мы, все трое, знали, почему им не хочется, чтобы я туда ехал. Мы разговаривали, зная, какие слова под запретом. Так зачем их произносить? Это был дурацкий, бредовый разговор, но по-другому повернуть его было невозможно.

— Хочу поехать туда, — уперся я.

Спокойно и твердо.

Брижит полистала каталог, попыталась соблазнить меня театром или ролевыми играми, тем, что могло бы меня увлечь, но оба быстро поняли, что я не уступлю. И Тьерри — а решал всегда именно он — в конце концов сдался.