— Для обычной тренировки они слишком уж стараются. Вы им пообещали вечером костер на пляже и пение под гитару?
Лейтенант, не сумев скрыть раздражения, стиснул рукой в перчатке белый ремень.
— Мсье Казанова, не думаю, что должен рассказывать вам что-то еще. Мы на вас рассчитываем. Серьезно. Вы играете решающую роль в том, что касается местных жителей и туристов. Я говорю искренне. Ваша задача — убедить их, что нет никакой опасности, никакого повода для беспокойства.
Решающая роль? На его-то должности? Симон Казанова не верил ни единому слову Дюллена.
Из крепости вышли еще три охранника с немецкими овчарками, похоже, отсидевшими двадцать лет в заключении — если судить по тому, как они натягивали поводки, принюхиваясь к вольному воздуху.
— Полагаю, собаки тоже тренируются, — заметил Симон. — Им же тоже надо размять лапы.
Офицер и глазом не моргнул, стоял все так же прямо в своем безупречном мундире, смотрел из-под козырька.
— Лейтенант, — начал Симон, стараясь не отводить глаз, — давайте начистоту. Если хотите, чтобы я с вами сотрудничал, будьте поразговорчивее.
Лейтенант поправил козырек, не сдвинувшийся ни на миллиметр. Веки прикрыли глаза подобно двум железным занавесам. Улыбка исчезла. Тело напряглось, как у классного надзирателя, когда тот свистком оповещает об окончании перемены.
— Я сказал все, что вам надо знать, мсье Казанова. А теперь займемся каждый своей работой. Я знаю, что должен делать. Вы тоже. Постарайтесь, чтобы на острове Морнезе не случилась паника.
Кинологи уходили в ланды, двигаясь прямо на юг. За ними, держа строй, следовал десяток тюремных охранников, методично прочесывавших территорию. Симон Казанова не сдавался.
— Прибрежные жители слышали выстрелы рядом с кладбищем. Туристы звонили в мэрию.
Лейтенант Дюллен хотел было одернуть наглеца, но не успел. Красно-белый «пежо», зигзагом пробравшись между военными автомобилями, припарковался, подняв облако пыли, в нескольких сантиметрах от рвов.
Симон разглядел на дверце логотип «Островитянина», местной газеты. На водителя тут же наставили три автомата. Он не спеша вылез из машины, улыбаясь, вскинул руки:
— Спокойно, парни. Я всего лишь хозяин «Островитянина», местной газеты. Дидье Дельпеш. Я не военный репортер.
Симон знал Дидье Дельпеша. Вернее, знал его в лицо и был о нем наслышан. Дельпеш издавал «Островитянина», единственную газету на Морнезе. Весь год она выходила раз в неделю, но на два летних месяца становилась ежедневной и тираж ее вырастал в десять раз. Несколько тысяч экземпляров. Раньше Дидье Дельпеш работал в «Либерасьон», потом ушел на вольные хлеба и основал собственную газету. Наверное, ему порой приходилось нелегко, но газета делала его влиятельной фигурой. Он был со всеми знаком. На Морнезе от него некуда было деться. Он вечно болтался в сент-арганском порту, с легкостью переходил на «ты» и запоминал имена. Крепко пожимал руку, не стеснялся обниматься и целоваться с мужчинами. Обладал отточенным стилем, писал цинично и смешно. Симон не мог этого не признавать и с удовольствием читал его статьи.
