Сон – самая очевидная из множества ежедневных смертей. Но каждая из них может работать как портал, через который мы входим в мир умирания. Каждое такое переживание дает нам возможность познакомиться с тем, чего мы боимся больше всего на свете, и уменьшить свои страхи, подружившись с ними.
Когда небо потемнело, смесь оптимизма и отрицания серьезности моего состояния позволила мне собраться с силами для медитации сна.
Я начал с открытыми глазами.
Я направил ум на ощущение открытых глаз.
Когда они стали закрываться, я удерживал осознавание сонливости.
Или притупленности, усталости и изменения этих ощущений.
Я не старался контролировать глаза или вообще хоть что-нибудь. Не старался поддерживать бодрствующее состояние. Я просто покоился в осознавании всего, что происходит. Я был близок к тому, чтобы заснуть, но не беспокоился об этом и не пытался регулировать положение тела.
Я ощущал, как оно погружается, падает, становится тяжелым… проваливается в сон. Мои веки закрылись. Я осознавал ощущение.
Ночью я постоянно просыпался от болезненных спазмов. Каждый раз, с трудом добираясь до кустов, я спрашивал себя: неужели действительно приближалось бардо умирания? Я больше не мог удерживать эту мысль на расстоянии. Я был в беде. Я не мог оставаться в сознании, когда переходил ко сну. Я пытался выполнять медитацию сна сидя, накрыв голову накидкой, а потом снова лег. Образы из сновидений проплывали мимо, но я не мог запомнить их. Я не мог распознать ни один из разрывов, ни один из промежуточных моментов между сознанием и беспамятством, которые возникают, когда мы засыпаем, или между циклами дыхания, или между мыслями. Мой ум плыл. Я пил воду, но хотел есть.
Некоторые люди живут с таким страхом смерти, что отрицают самую возможность умереть, и потому не могут переживать повседневные события – например, засыпание – как своего рода смерть. Я вырос другим. В моем детстве смерть обсуждали часто и открыто. Она была частью моей практики. Смерть и непостоянство, смерть и непостоянство – вот мантра моего обучения. Но все же, когда я представлял себе этот ретрит и планировал его, мне не приходило в голову, что я могу заболеть или умереть. Только сейчас, столкнувшись с болезнью, я смог оглянуться и осознать ограниченность своего понимания. Только тогда я подумал: «Вот почему мастера от удивления качают головой, поражаясь тому, что смерть может оказаться внезапной для кого-то, молодого или старого, хотя истина находится у нас под носом».
