Я наслаждался полетом. Наслаждался встречей с торговцем, и кукуруза была вкуснее почти всего, что я когда-либо пробовал. Мысли о доме, смешанные со сладкими воспоминаниями об утре. Но здесь, в парке, образы дома, кукурузы, торговца, полета – все существовали на равном отдалении от меня. Один образ не был ближе или дальше, чем другой. И так же я не мог сказать, что одна мысль более реальна, чем другая. Эти мысли, образы, концепции просто проплывали мимо, как облака. Воспоминания о доме могут натыкаться на эмоциональные узлы, но сама мысль о доме коренилась в объекте под названием «дом» не больше, чем образ кукурузы жил в растении под названием «кукуруза». Когда мы перестаем исследовать качество этих мыслей-облаков, они проявляются, скорее, как сны, чем как то, что мы обычно считаем реальным. Ни сновидения, ни мысли в состоянии бодрствования не обладают основательностью или прочностью. Но пока мы не пробудимся к реальности, дневные и ночные восприятия способны приносить беспокойство в нашу жизнь.
Я уже не тот человек, которым был в Варанаси. За последние сорок восемь часов я побывал в аду, принял прибежище в комнате отдыха на вокзале, провел время со своими учителями, особенно Ньошулом Кхеном Ринпоче, поболтал с Нагасеной, чтобы еще раз убедиться, что мои титулы – всего лишь внешние маски. Я испытывал грусть и одиночество, уверенность, оптимизм и подавленность. Но ум, который пребывал в таком сильном возбуждении, исчез. Умер. Это не значило, что он не появится снова, – он может родиться заново. Что бы ни произошло – все хорошо.
Решение сделать переход к жизни нищего на улице плавным казалось мне разумным. Я не умер физически как Мингьюр Ринпоче, но находился в промежуточных состояниях ума. Я летел сквозь пространство, не более плотный, чем радуга. Пересекал пейзажи ума и оказался заново рожденным в этом мире, с человеческим телом – но не совсем таким, какое было у меня вчера. Если мы можем осознать изменения в теле, то можем развить ощущение обновления и испытывать прилив энергии, достаточной для того, чтобы полно проживать свой лучший день – перед тем, как пойти спать и снова умереть.
Глава 18
Из темноты на свет
Отец объяснял мне: «Если мы не способны постоянно умирать, значит, будем в конечном итоге жить, как гриб – форма жизни, которая произрастает на мертвой материи и живет в темноте».
С общепринятой точки зрения жизнь предшествует смерти. С точки зрения мудрости, смерть цепляния за эго предшествует жизни. Пока мы не пробудимся к чистому восприятию, которое не искажено и не окрашено культурой и импульсивными желаниями, мы будем бродить словно лунатики, не живя полной жизнью ни ночью, ни днем, словом, будем в конечном итоге
