Моя мотивация была такой же, как и на полу вокзала в Варанаси, такой же, как когда я сидел перед своим алтарем: освободиться от самостоятельно созданного страдания, чтобы привести к освобождению других. За последние несколько дней она ни разу не пошатнулась, хотя в моей медитации возникало больше отвлечений, чем обычно. Наша медитация всегда будет то более, то менее успешной. Если мы будем испытывать привязанность к тому, что считаем хорошей медитацией, тогда точно испытаем разочарование. Приверженность работе с умом означает, что мы придерживаемся намерения, устремления. Мы стараемся. Постоянные усилия в долгосрочной перспективе более важны, чем мимолетные результаты, неважно, насколько положительные.
Следующие несколько часов я выполнял простую практику пребывания в осознавании. А потом завершил ее, посвятив заслуги. Это последний шаг любой формальной медитации. Мы не оставляем заслугу, которую накопили, для самих себя, но отдаем ее другим. Я посвятил ее членам своей семьи, учителям, миру, всем живым существам. Посвящение заслуг – это способ поделиться, проявление того, что мы называем духовной щедростью.
После первых часов в роще свежесть раннего утра уступила место палящему зною. В парке почти не было посетителей, и я наслаждался относительным уединением. Но я был один, в новой обстановке, и это заставляло мои чувства быть начеку, даже несмотря на то что я снова оказался на закрытой территории под присмотром охранников. Я радовался этому убежищу, но не мог не отметить иронию происходящего. Это было совершенное место, чтобы поэкспериментировать с новой жизнью. Не в дикой природе, не опасаясь хищных животных, в уединении, но не в изоляции. Этот парк располагался где-то посередине между новым и привычным, проявление буддийской религии в индуистском городе… прямо как я…
Я встал и снова надел верхнюю часть своих одежд. Несмотря на жару, я по обычаю носил накидку, которая закрывала мое левое плечо, оставляя правое открытым. Этот ритуал не менялся – пока. Я уже выпил несколько чашек чая с сахаром, что противоречило моей обычной диете, но отказ от одежды – это уже было нечто из другой категории. Она была моей единственной ценностью, и мне требовалось время, чтобы отказаться от нее.
Я пару раз обошел парк, остановился у общественных туалетов, потом у колонки, где налил себе питьевой воды. Тоже впервые. Потом отправился на поиски еды.
Я остановился у самодельного уличного кафе с парой металлических лавок и навесом. Заказал самое дешевое и желанное блюдо: рис и дал. К моему удовольствию, чечевица была большой, желтой, такой, какую я знал по Нубри, и приготовлена она была очень похоже на то, как готовила моя бабушка. На несколько минут этот вкус перенес меня в детство, и я погрузился в воспоминания.
