Он подумал так потому, что и сам в свое время посмеивался над Натальей. Вечным ее спутником в поле был Сон Мен Дин, и каждой весной Наталья слышала одно и то же: ты забудешь за лето русские слова, ты нарожаешь на острове корейчат, ты поселишься в тепляке и будешь выращивать помидоры… Наталья только улыбалась. Корейчат она не собиралась рожать, помидоры были вообще не в ее вкусе, но от Сон Мен Дина отказываться она не хотела. И хотя Ильев знал обо всем этом, выцветшая юбка на шесте была почему-то воспринята им как знак Натальиного поражения.
Запалив изгрызенную крысами свечу, Ильев осмотрел тепляк. В центре стояла железная, заплывшая окалиной, дырявая, как старая сеть, печка. И таким же дырявым был потолок тепляка. Серебристые нити паутины свешивались с балок, было пусто и тихо.
Сумерки медленно опустились на остров. Сперва исчез океан, потом деревья, потом все окружающее. Хотелось есть, но последнюю банку тушенки Ильев берег. Устроившись на нарах, которые он покрыл травой, Илью внимательно вслушивался в запахи мятой гречихи, теплого песка, паутины. Звезды толкались в незалатанных дырах потолка, шелестела над низкой крышей темная на фоне звезд юбка.
Ворочаясь, Ильев пытался считать до ста, до тысячи, но сон не приходил, и не оставалось ничего другого, как смотреть на звезды и напоминать. И когда под утро в самую большую дыру заглянула Большая Медведица, Ильев все еще не спал. Он лежал и думал о женщине…
Глава вторая. ЛИДА ДОРОЖКА
В то время, в которое он вернулся, ее звали Лида Дорожка, и он привел Лиду на базу, чтобы показать «чудеса» — те, что окружали его на острове.
База геологов размещалась в деревянном бараке отремонтированном Разиным и Ильевым, и вокруг этой длинной нелепой постройки постоянно толклись местные гуси, телята и другая более или менее крупная живность. Однажды в раскрытое окно заглянул, приведя Наталью в восторг, огромный спокойный бык. Лоб у него был шерстист, приятен, не лоб, а лужайка, вымоченная росой. Вот глаза только подкачали у быка: мутностью своей они совершенно определенно выдавали его ограниченность.
Сквозь всегда открытые двери вошел однажды в комнату малорослый местный конь по кличке Парк. В отличие от быка держался он настороженно, и даже Наталье, протянувшей незваному гостю кусок хлеба, поверил не сразу. Но когда поверил, стал приходить. Правда, в комнату его больше не запускали.
И еще жили в бараке пауки самых разнообразных форм и расцветок. Как шестиногие бородавки, висели они под потолками, расшитыми крупной, почерневшей от времени планкой. Под пауками лениво, как вертолеты, метались и воздухе мотыли, покрытые липкой пыльцой и легкомысленными узорами. А за дощатой стеной, в нежилой стороне барака, устроили себе приют деревенские полуодичавшие свиньи. Кормились они рыбой и гребешками.
