Туристского типа автобус довез Таню до управления комбината. Ей понравилось восьмиэтажное белое здание из крупных панелей и крупных квадратов стекла. А дальше завод за заводом, открытые и закрытые агрегаты и емкости, причудливое сплетение труб, арматуры… Корпуса, корпуса… Не видно конца и края. Впервые воочию ей представился гигант химии, на котором трудятся десятки тысяч людей, но представился малой частью. Окинуть взглядом такое можно лишь с самолета.
И Таня прекрасно знала, что это только кусочек ее Сибири. Сибири большой, необъятной… И небо над нею было сибирским, синим и очень глубоким… И дышалось ей полной грудью. И город она увидит еще…
На оформление документов ушло полчаса. От комбината до города Таня ехала трамваем. Трамвай не такой, какие в Бирюсинске, — комфортабельный, обтекаемой формы, на мягком ходу. Она решила ехать прямо к подруге по техникуму. Ей посоветовали сойти на Комсомольском проспекте.
Проспект превзошел Танины ожидания. Широкою полосою его разделяли клены, акации, тополя. Всюду скамейки, газоны, клумбы и море цветов. Это же парк вдоль красивой и ровной улицы. Сигналов машин не слышно, необычная для города тишина. И только солнце стояло в зените, пекло, как на пляже, пришлось взять на руку пыльник. Однако вскоре она обнаружила, что в городе Комсомольский, Сибирский проспекты, а дальше кварталы за номерами. Почему бы вон ту, красивую, в зелени улицу не назвать улицей Детства? Там детский кинотеатр и магазин «Детский мир». Почему улицу, которая осталась позади, не назвать улицей Чайковского? Там музыкальное училище. Будь это во власти Тани, она немедленно отменила бы казенную нумерацию улиц… А вот и другое — в Бирюсинске не счесть автоматов с прохладительными напитками — здесь их до убожества мало. Здесь дома поквартально покрашены в розовый, нежно-зеленый, в желтый или голубой цвета. Квартал в три этажа, в два этажа, в пять этажей. Нет высотных красивых зданий, как управление комбината…
Дохнул освежающе ветер в лицо. Стало легче дышать.
Таня отыскала нужный ей дом и квартиру, нажала кнопку звонка.
Дверь отворилась, и сразу же радостный возглас Полины. Они обнялись, расцеловались и вновь обнялись.
— А ты такая же, Таня, ты нисколько не изменилась!
И Таня сказала подруге эти же слова. Сказать-то сказала, но подумала о другом.
Полина подхватила Таню под руку и увлекла за собой. Они на цыпочках прошли в соседнюю комнату и остановились возле коляски, где спал розовый человек: кнопкою нос, две норки наружу. Таня потерлась щекою о щеку Полины. Отчего-то ей стало мучительно больно и сладко. С Полиной они одногодки… Должно быть, нет большего счастья, чем то, когда к груди твоей припадает малое существо, впитывает тебя, наполняется жизнью, пахнет теплой пеленкой и молоком.
