Таня подняла глаза на Андрея. Андрей внимательно наблюдал, за ней. То, что он собирался стать ученым, приятно ее удивило. И тут же она почувствовала себя обиженной. Можно было не возвращать Платонова к разговору, который был до ее прихода. Еще минуту назад ей хотелось с Юркой, Андреем, отцом побродить по вечернему Бирюсинску, теперь желание это угасло, как искра на дождливом ветру.
Со шницелем она расправлялась молча. Юрка хотел наполнить всем рюмки, но Дробов первым сказал:
— Мне не надо…
Отец тоже не захотел ничего, кроме чая. Отказался от вина и доктор наук. Тане стало больно за Юрку. Кто, кто, а Дробов мог поддержать Юрку ради нее.
— Я выпью немного, — сказала она.
Юрка, может, и заслуживал худшего, но почему это должен подчеркивать Дробов? Себялюб! Лоб разобьет, но докажет свое.
И тут в Тане заговорил второй человек. Тем же сердцем она поняла, что зря осуждает так резко Андрея. Каждый имеет право на личное мнение… Но каждый должен иметь и такт! В конце концов дело не в Юрке, а в ней…
— Вы будете завтра еще в Бирюсинске? — спросил ее Дробов.
Она вопросительно подняла брови, сделала вид, что не расслышала. Он вынужден был повторить.
— С утра буду занята, а вечером в гости иду к подруге…
— Ну, мне пора, — заявил Платонов.
— И мне, — поддержал его Коренев.
— Я тоже с вами, — поднялся из-за стола Дробов.
Юрка вскочил, протянул руку Кореневу:
— До свидания, Дмитрий Александрович, до свидания, Кузьма Петрович…
— Счастливо оставаться, молодой человек, — улыбнулся ученый, — будьте здоровы, Татьяна Дмитриевна.
Юрка ликовал. Наконец они одни. Он долил рюмки, но Таня взялась за чай. Она пила, обжигая губы, маленькими глотками, не поднимая головы.
— Я закажу мороженое.
— Нет, — остановила она и твердо добавила: — Нет!
Он рассчитался с официанткой, и они вышли на улицу, уже заполненную отдыхающими. Большинство шло к парку, к реке. Он взял Таню под руку.
— Нет, — сказала она, — я домой.
— Я провожу!
— Не надо. Завтра в девять жду в совнархозе…
Сунув руки в карман и сжав кулаки, Юрка с минуту смотрел ей вслед. Потом сплюнул со злостью, пошел в ресторан.
Назавтра Юрка пришел в скверик у совнархоза за час до назначенного времени. Вид у него был такой, словно только что он пережил морскую качку, приходит в себя. Сильно болела голова, утренняя прохлада почти не освежала. Проходивший мимо милиционер окинул его подозрительным взглядом, остановился. На счастье, в конце длинной аллеи появилась Таня. Она шла быстро, ветер шевелил ее пышные волосы, плотно охватывал платьем фигуру, обрисовывал резко очерченную грудь и длинные сильные ноги в белых босоножках на модной шпильке.
