Ниловна шустро — на стол бутылку «московской», три рюмки.
Выпили, закусили, и только тогда дядя Назар заговорил о том, ради чего зазвал гостя, но начал издалека:
— Слыхал я, что ты раньше рыбачить любил? Так или нет?
— Любил, — подтвердил Ушаков и подумал: «К чему бы это?»
— А раз любил, то знаешь, что сига нашего на удочку не взять!
— Тоже верно!
Дядя Назар усмехнулся в усы:
— Не взять, потому что редко кто знает, как взять! А брали его запросто. Раскуют серебряную ложку, острых крючков напаяют, такого ежа на леску и в яму глубоку у переката. Сиг — он вроде сороки, блестящее любит. Найдет и трется, пока бок не пропорет. Ловили так раньше по многу пудов. Но ни внукам, ни правнукам о том говорить не хочу. Власть теперь наша, народная. Добро губить не дозволено. Надобно, чтоб и всякая браконьерская метода себя изжила. Грех дурному учить молодых…
Виталий Сергеевич улыбнулся. Чем лучше он узнавал старого рыбака, тем удивительнее тот ему казался.
— И право, впервые такое слышу.
— То-то и есть, — согласился дядя Назар. — Теперь слушай дальше. Дошли до меня нехорошие слухи, будто бригада Гослова, та, что в истоке на Бирюсе рыбу ловит, ловит ее недозволенным способом. Рыба-то, после того как построили ГЭС, вся на струю, к Байнуру ушла. Там скопилось ленка и хариуса тьма-тьмущая. Крайисполком дал план на сезон бригаде сто пятьдесят центнеров. А они тянут, сдали всего государству сто двадцать центнеров, выловили шестьсот. Куда рыбка идет? Посмотри, какие дома себе поотгрохали рыбачки! И это не все. Цедят сетями с уменьшенной ячеей. С ними заодно и Славка Пентюрин — рыбнадзоровский начальничек. Поезжай к его бабке, не только хариусов, но и ленков с таймешатами в любое время за красенькую добудешь. Не стал на собрании говорить сегодня, не хотел спугнуть хапуг. Милости ради, Сергеич, пошли, кого надо, проверь. С места мне не сойти, если соврал. Здесь без власти одним мужикам ничего не сделать. Андрей Андреичу хотел говорить, да горяч он. Кинется, нашумит. А тут враз накрыть надо, проверочку учинить.
Старик только внешне казался спокойным.
— Что ж, Назар Спиридонович, спасибо. Вернусь в Бирюсинск, так не оставлю. Партийный контроль подключим, прокуратуру!
— Вот за это тебе все скажут спасибо! Давай-ка, стара, пельмешки, давай!
Дядя Назар налил по второй, для солидности кашлянул, перевел взгляд на гостя:
— И еще, Сергеич, я так думаю: браконьер браконьеру рознь. Скажем, увидел я или ты по весне человека с удочкой на Сарафановке — по шее ему — браконьер! А, человек и поймал-то пяток ельцов, пяток пескарей. Ныне ведь браконьер иной. Лед прошел, он тут как тут, он этого ельца одним саком по семь мешков за день нахапает. У него мотоцикл или машина. И сразу рыбу в столовую сбудет или спекулянту столкнет. Мы любителя с удочкой гоним, а это и на руку браконьеру. Он один на реке остается, никто ему не мешает…
