Лида улыбнулась.
— Иди, я подмету. Кстати, взгляни там. Ты кое-что забыл на журнальном столике.
Я недоуменно вскинул брови. Что я мог забыть?
В гостиной ждал подарок. Издалека показалось, что на столике лежит камень, но подойдя ближе, я понял, что это шкатулка. Чёрная, гладкая — она пахла лаком и древесиной. На крышке сияла серебряная надпись:
«Нет ничего кроме любви».
Я не сдержал улыбки. Это было название песни, которую я включал Алисе, вместо колыбельной. Я провел пальцами по витиеватым буквам. Вспомнил, как дочь засыпала под звуки ксилофона, гитары и скрипки, свернувшись клубочком в постели, прижимая к груди лучшего друга — Зайца.
Была лишь одна мелодия, которую Алиса любила так же сильно и трепетно. Она заиграла, когда я поднял крышку. Маленькие молоточки, скрытые в сердце шкатулки, зазвенели хрусталём, словно симфония падающих с неба звёзд. Это была «Für Elise».
Под сердцем укололо. В тот вечер, в больнице, перед тем, как Алиса в последний раз закрыла глаза, я соврал ей. Сказал, что как только она проснётся, мы научимся играть «Für Elise» на пианино. Алиса нахмурилась и поправила меня, сказав, что я неправильно произношу название пьесы.
«Ты же сам говорил!»
«Точно, прости. Хорошо, что ты напомнила, Лисёнок».
«А ещё мы завтра поедем в зоопарк и будем смотреть слонов. Правда, мам?»
«Конечно. Кстати, у нас с папой есть секрет, только никому его не рассказывай. Договорились?»
«Какой секрет?»
«Если хорошенько представить слонов, они обязательно придут к тебе в сон. Просто нарисуй их мысленно, и они появятся».
«Пап, это правда?»
«Конечно».
«Тогда, извините, мне некогда. Я пошла смотреть. Спокойной ночи».
«Спокойной ночи, Лисёнок… Спи крепко и возвращайся к нам. Обязательно возвращайся…»
Она закрыла глаза, и я включил ей мелодию, которая играла теперь из сердца шкатулки. Короткую милую пьесу, которую мы так и не выучили на фортепиано. Нежную хрустальную пьесу, которую весь мир называл неправильно, и только мы втроём знали её настоящее название.
Она называлась «For Alice».
Шкатулка доиграла. В комнате стало тихо. Потом за спиной послышался шорох, я обернулся и увидел Лиду.
— С годовщиной, кот, — она наклонилась и шепнула мне на ухо: — нет ничего, кроме любви.
Я не знал, какими словами выразить нежность, которая вдруг захлестнула меня, закружила и сбила дыхание.
— Тшшш… — прикоснулась Лида к губам. — Можешь не говорить. Смотри, что тут есть.
Она провела пальцами по чёрной коробке, и, видимо, нажала на скрытую кнопку. Раздался щелчок, и дно шкатулки сначала приподнялось с тихим жужжанием, а затем повернулось, встав вертикально. Открылся потайной отсек. Там я нашёл фотографии.
