Нет, ну серьезно, у меня тут практически жизнь рушится, а его интересуют такие глупости. Если честно, я бы с радостью ответила правду, но наш договор с любимым заказчиком не предполагал возможности такого ответа. Так что я просто со вздохом кивнула.
— Ясно, — сказал Никита Владимирович. — А во сколько эта ваша свадьба?
— В пятнадцать ноль-ноль в ресторане…
— Отлично, — не дослушав меня, сказал босс. — Значит, в четырнадцать тридцать я за вами заеду.
— Что? — я повернулась так резко, что мы чуть не столкнулись лбами.
— По-моему, все понятно. Я готов изобразить вашего молодого человека. Думаю, прикинуться бизнесменом у меня получится лучше, чем у него, — он кивнул на монитор компьютера, и я залилась краской.
— Но почему?
— Ну как вам сказать… Все-таки какой-никакой бизнес у меня имеется. К тому же… Вы уверены, что у этого парня есть еще какая-то одежда, кроме стрингов?
Очень смешно!
— Почему вы решили со мной пойти?
— Во-первых, я совершенно свободен завтра в пятнадцать ноль-ноль, во-вторых, меня уже лет сто не приглашали ни на какие свадьбы, а в-третьих, я хороший руководитель, который с чуткостью относится к проблемам сотрудников.
Ни одна из этих причин не показалась мне уважительной, но говорить ему об этом я не стала.
— Ну что теперь вы перестанете плакать и поедете домой?
— Нет, — совершенно честно ответила я, закрыв вкладку с платными мужчинами, за которой притаился экселевский файлик. — У меня еще отчет.
19
Когда стрелка часов подбиралась к четырнадцати тридцати, я уже была уверена, что Никита Владимирович не явится. Подумайте сами: с какой такой радости ему выбираться из своего очень коттеджа, задвигать за шторку Монсеррат Кабалье для того чтобы, взявшись со мной за руки, броситься в гущу пьяного народа, того самого народа, от которого Никита Владимирович и такие как он страшно далеки.
И все-таки в четырнадцать тридцать телефон, в котором я к тому времени разве что не прожгла дырку взглядом, зазвонил.
— Вы готовы? — поинтересовался босс.
— Еще как! — я вылетела из квартиры со скоростью пули.
— А что мы дарим? — спросил Никита Владимирович, когда я уселась рядом с ним на заднее сиденье той самой очень шикарной машины.
Я достала из сумочки симпатичный конверт, куда накануне стопочкой уложила купюры. Впрочем, открывать конверт я не стала. Пусть сумма останется моей тайной.
— Там деньги? — задал нелепый вопрос Никита Владимирович.
Я пожала плечами:
— А что, по-вашему, сам конверт ничего не стоит?
