Я предпочитаю с людьми не ссориться. Мне лень. И страшно. Для того чтобы я начала ссориться, меня нужно хорошенечко вывести из себя. Или сломать мне жизнь, как это сделал Павел Александрович. И то, если помните, ссорилась я с ним совсем недолго. А теперь мы вполне себе друзья. Он мне даже цветы иногда присылает. Имитационные.
Так что с чего вдруг я начала обвинять Никиту свет Владимировича во всех грехах, я, пожалуй, сама не отвечу. Возможно, от стресса. Не каждый же день мне приходится сначала приставать к плачущим детям, потом — опасаться за жизнь товарища по работе, а после, спасаясь от верной гибели, врезаться в босса.
Но я быстро осознала свою ошибку и пробормотала:
— Извините, я совсем не это хотела сказать. Я хотела сказать…
— Лисова! — перебил меня босс. — Что бы вы там ни хотели мне сказать, давайте сначала вы с меня встанете.
Черт! Как неловко вышло!
Я с него не встала. Я взвилась. Никогда не думала, что способна так быстро принять вертикальное положение.
А вот Никита Владимирович поднимался медленно, охлопывая себя, ощупывая и, кажется, удивляясь, что все части тела все еще на месте.
— Вы в порядке? — запоздало поинтересовалась я.
— Я — да, — ответил Никита Владимирович, — а вот мой костюм вряд ли.
Я внимательно осмотрела его костюм, даже зашла сзади. По-моему, с костюмом было все прекрасно, разве что чуть-чуть запылился. В конце концов, не в ноябрьскую же слякоть я уронила их с хозяином!
— Простите, честное слово, я не хотела, но если нужно… — я чуть было не ляпнула, что все компенсирую. Но, к счастью, вовремя остановилась. Боюсь, чтобы компенсировать стоимость этого костюма, даже с учетом моего изрядно улучшившегося финансового положения придется устроить распродажу органов.
— Скажите, Лисова, — кажется, Никита Владимирович даже не слушал моего бормотания, — а что вы думаете об этом тренинге?
— Вам правду сказать? — на всякий случай переспросила я. Помнится, совсем недавно я сама молча возмущалась тому, насколько нелеп этот вопрос. Вряд ли кто-нибудь когда-нибудь ответил: нет-нет, только не правду, правду я не выдержу.
— Да зачем! Соврите мне что-нибудь правдоподобное, — ослепительно улыбнулся Никита Владимирович.
Так, если он способен шутить и улыбаться, значит, все не так плохо.
— Ну уж нет! — ответила я. — Я вообще-то не собиралась жаловаться, но раз уж вы спросили, извольте выслушать.
А что, чем черт не шутит!
Может, если я раскрою Никите Владимировичу глаза на все эти тренинги, он образумится и поймет, что негоже так над людьми издеваться.
