— Но… но…
Он не стал отвечать, круто развернулся и направился к выходу. Я запаниковала, сообразив, что сейчас он меня увидит. «Красивая, умная, и язык подвешен» грозило превратиться в «беспринципную любительницу подслушивать». А свекровь-то как обрадуется!
И тут я увидела спрятанные в углу за кадкой щетку с совком. Идея родилась молниеносно. Согнувшись в три погибели, заметая на совок невидимую грязь, я низким голосом заворчала, подражая акценту жительницы южных республик:
— Пачкат! Снова напачкат! А я одна все убират!
Зря старалась, Оскар прошел мимо, ни на секунду не задержавшись, меня только ветерком обдало. Не уверена, что он вообще заметил копошащуюся в уголке уборщицу.
— Оскар! — крикнула его мать.
Я напряглась, думая, что она выскочит следом, но вместо этого послышалось пиканье клавиш телефона, а потом холодный голос мадам Штольц сказал:
— Вадим, я сейчас к тебе заеду. У меня есть для тебя задание.
Я замерла в надежде услышать еще что-нибудь, но свекровь больше не произнесла ни слова. Тогда я осторожно засунула совок со щеткой обратно и поспешила ретироваться. Сейчас Оскар вернется в кабинет для совещаний, и лучше бы мне сильно не опаздывать.
Даже не знаю, почему, но после перерыва оставшиеся вопросы были решены довольно быстро. Хотя нет, на самом деле, я знала почему. Потому что главный Оскаров оппонент, некая въедливая язвительная девица, вдруг потеряла пыл, помягчела, как подтаявшее на солнышке мороженое, и лишь кивала в нужных местах. Оскар кидал на меня подозрительные взгляды, и мне казалось, что он вот- вот подойдет и приставит ладонь к моему лбу, проверяя, не поднялась ли температура.
А я смотрела на него украдкой и вспоминала, как он защищал меня перед матерью. А еще те несколько дней, когда мы не знали ничего друг о друге и не зависели от вдолбленных догм и предрассудков. Его восхищенный взгляд при первой встрече. Жар и стеснение в груди, смущение и радость, которые этот взгляд вызвал во мне.
Наш сносящий крышу секс. Обоюдное желание. Каток, та трехлетняя малышка и непривычная нежность на лице Оскара. Как он сказал, что терпеть не может детей, и как выражение его глаз противоречило словам. И мне вдруг захотелось увидеть, как он смотрит на нашего ребенка.
Мелькнувшая мысль ошарашила меня саму.
Какие дети, о чем я вообще. И куда подевалась «лучшая специалистка», почему на ее месте сидит глупая гусыня, готовая наседка?
Хорошо что совещание как раз закончилось, иначе, чувствую, я бы еще что-нибудь напридумывала.
