Удрав с торжества, я заперлась у себя в номере и наконец выспалась. Упала на кровать прямо при всем параде — только содрала с себя платье и вытащила из волос пару слишком острых заколок — и спала как мертвая. Когда проснулась от бурчания в пустом желудке, на улице уже стемнело, хотя часы показывали половину седьмого. Тропики — тут всегда темнеет рано.
Позевывая, я села на постели и потянулась.
Удивительно, что мама не пришла меня будить. И уговаривать, что свадьба без невесты — это некомильфо. Возможно, почувствовала, что со мной происходит? Или она приходила, а я не проснулась?
Просмотрев сообщения на телефоне, я убедилась, что мама меня все же искала. И Эрика с Алькой тоже. Оказалось, торжественный ужин как раз начался, и невесте лучше бы на нем присутствовать.
Я отложила телефон и вскочила с кровати. Желания служить пугалом и мишенью для насмешек со штольцевской стороны у меня, конечно, не было, но голод не тетка, да и гордость не позволила сидеть в номере. Так что, приведя в себя в порядок и переодевшись в короткое черное платье, я вышла на поиски еды.
Стоило добраться до располагавшегося ниже по горе общего здания, как музыка, шум голосов и звон столовых приборов безошибочно указали мне путь.
Я осторожно заглянула в просторный зал. После того, что было утром, я бы не удивилась, застав Штольцев и Миргородских за выяснением отношений, но все выглядело вполне мирно: полумрак ресторана, множество свечей и тропических цветов, от орхидей до гибискуса, столики, сосредоточенные по краям, так, чтобы в середине освободить место для танцев.
Нет, конечно, старшие поколения сидели в разных углах и перебрасывались взглядами, режущими не хуже ножа — но младшее даже перемешалось. Особенно дети. Вот кого совершенно не волновала никакая вражда их семей.
Я тихо и, надеюсь, незаметно пробралась к столику, за которым углядела две светлые и одну рыжую шевелюры. Схватила Катажинку за плечи, заставив взвизгнуть.
— Яныч! — Эрика с другой стороны стола приветственно замахала. — Ну ты здорова спать!
— А может, она вовсе не спала, — нежным голосом протянула Катька. — Может, она супружеский долг исполняла?
Я присела, не обращая внимания на смех и многозначительные охи-вздохи. Знала: моим проще дать отсмеяться и поупражняться в дружеских подколках, чем пытаться унять или, наоборот, изображать обиду.
