Наука и техника, 2007 № 03 (10) | страница 24
Огромную роль в формировании личности Петра как реформатора сыграла длительная поездка по европейским столицам в 1697–1698 гг., предпринятая им в составе Русского посольства с целью найти союзников для антитурецкой коалиции. Петр ехал без официального статуса, инкогнито, он долго жил среди голландцев и англичан, работал на верфи, знакомился с образом жизни и достижениями европейских стран.
Уже тогда Петр исходил из того, что только он может знать потребности общества и людей, что только ему предназначено судьбой и Богом вывести Россию на путь европейской цивилизации. И он не жалел для этого сил, лично демонстрируя подданным, как нужно трудиться. Юст Юль, наблюдая практическую педагогику Петра, записал 10 декабря 1710 г.: «Достойно замечания, что, сделав все нужные распоряжения для поднятия форштевня на судне, царь снял перед стоявшим тут генералом-адмиралом шапку, спросил его, начинать ли, и только по получении утвердительного ответа снова надел ее, а затем принялся за свою работу. Такое почтение и послушание царь выказывал не только адмиралу, но и всем старшим по службе лицам, ибо сам он покамест шаутбенахт. Пожалуй, это может показаться смешным, но, по-моему мнению, в основании такого образа действий лежит здравое начало: царь собственным примером хочет показать прочим русским, как в служебных делах они должны быть почтительны и послушливы в отношении своего начальства».
Стрелецкий бунт
Более серьезную причину такого поведения видел другой наблюдатель — английский посланник Чарльз Уитворт, писавший в 1705 г. в своем донесении в Лондон: «Царь, находясь при своей армии, до сих пор не является ее начальником, он состоит только капитаном бомбардирской роты и несет все обязанности этого звания, а молодой царевич, сын его, числится солдатом в гвардейском Преображенском полку. Это, вероятно, делается с целью подать пример высшему дворянству, чтобы и оно трудом домогалось знакомства с военным делом, не воображая, как, по-видимому, воображало себе прежде, что может родиться полководцем, как родишься дворянином или князем».
Однако личного примера царя, его самоотверженной педагогики для достижения «общего блага» оказывалось недостаточно. Для этого была задействована вся машина государства, которое приобретало черты так называемого регулярного, полицейского государства, весь смысл деятельности которого сводился, во-первых, к изданию многочисленных и подробных законов, регламентов и инструкций, определяющих все стороны общественной и многие аспекты личной жизни подданных, и, во-вторых, к подробному и детальному наблюдению за исполнением этих законов и уставов с помощью полиции и других государственных учреждений. Вот как характеризует роль законов регулярного государства в тогдашнем обществе историк М.М. Богословский: «Подданный не только обязан был нести установленную указами службу государству, он должен был жить не иначе, как в жилище, построенном по указному чертежу, носить указное платье и обувь, предаваться указным увеселениям, указным порядком и в указных местах лечиться, в указных гробах хорониться и указным образом лежать на кладбище, предварительно очистив душу покаянием в указные сроки». В приведенном высказывании историка нет ни единого преувеличения — все подтверждается десятками указов, непрерывным потоком низвергавшихся на подданных Петра Великого.
