Он сжал руку доктора. Тот сначала не отвечал. Глаза его увлажнились от слез, и когда волнение позволило ему заговорить, он произнес:
- Увы, бедняга Анри! Я должен был свыкнуться с мыслью о твоем отъезде, но ты видишь - мужество мне изменило.
- Полно, Пьер, через два года я снова увижу тебя. Вероятно, это путешествие будет последним в моей жизни. А ты же знаешь мои планы: когда я вернусь, то поселюсь по соседству с тобой.
Доктор меланхолически покачал головой:
- Я не надеюсь на подобное счастье. Знаю, что ты ищешь забвения в этой жизни, полной приключений и опасностей, в которые ты бросаешься с отчаянной дерзостью. В своих скитаниях ты имеешь столько же шансов погибнуть, как и в бою. Каких только опасностей ты не избежал! И вот сейчас ты уезжаешь в одну из самых опасных экспедиций, которую может предпринять путешественник - исследовать центральную часть Африки. И ты хочешь, чтобы я не беспокоился!
- Наберись терпения, дорогой Пьер. Ты знаешь поговорку, что смерть не приходит к несчастным, - сказал Давид с горьким смирением. - Пусть хоть это тебя успокоит. Поверь, мы еще увидимся в этом салоне.
- Ах, сударь, дилижанс в Нант производит смену лошадей, - это торопливо вошла старая Онорина, - нельзя терять времени, идите.
- Ну, прощай, Пьер, - Давид сжал руку друга в своей руке. Напиши мне в Нант и не забудь сообщить новости о мадам Бастьен и ее сыне. Если я узнаю, что она меньше тревожится, это явится добрым знаком для моего путешествия. Ну, еще раз до свидания, до встречи, милый Пьер.
- До свидания, пусть Бог услышит тебя, - и доктор Дюфур обнял своего друга.
- Теперь, Пьер, проводи меня до дилижанса, я хочу пожать тебе руку, садясь в экипаж.
Несколько минут спустя Анри Давид 'уехал в Нант, где он должен сесть на бриг «Эндимион».
«Последняя капля переполняет чашу», - гласит пословица.
После сцены, происшедшей в Пон-Бриллане, в день св. Губерта, сердце Фредерика преисполнилось желчью.
В наказании молодым маркизом его коня Фредерик увидел оскорбление или, вернее, предлог, который позволил бы ему открыто заявить Раулю де Пон-Бриллану о своей ненависти, в надежде толкнуть того на яростную месть.
По возвращении на ферму после ночи, прошедшей в мрачных размышлениях, сын мадам Бастьен написал утром записку такого содержания:
«Если вы не трус, вы придете завтра к скале Гранд-Сир с ружьем, заряженным пулями. При мне тоже будет ружье. Приходите один, ибо я явлюсь один…
Я вас ненавижу. Вы узнаете мое имя, когда я выскажу вам в лицо причину своей ненависти.
