— Да вот думаю, если я сейчас из пулемёта по кустам влуплю справа от себя, я никого из твоих на тот свет не отправлю?
— Кхм… Ты о чём это?
— Да вот сидит кто-то и недобро так целится, а я очень не люблю, когда в меня недобро целятся.
— Действительно, ты очень опасен. Сейчас уберу бойца, ты главное не стрельни случайно. Как насчёт, выйти и поговорить? А то рация это дело такое. Мало ли кто уши погреть захочет.
— Я не против. Но сам понимаешь, ни я к тебе за бугор, ни ты ко мне под ствол не пойдёшь.
Вика снова врубила инфракрасный сканер и мы видим, как стрелок удаляется в сторону своей машины.
— Давай так. Подберу бойца. Выезжаем на пригорок, мы с тобой выходим и встречаемся посередине, без оружия. Оба под стволами будем. Если не боишься, конечно.
— Договорились, — киваю сам себе.
Вот только пистолет свой за пояс сзади суну и нормально. Что я дурак, что ли без оружия на стрелки ходить?
Было ли мне страшно выходить из танка и идти вперёд по дороге? А вам было бы страшно, когда перед вам торчит десяти колёсная махина у которой на крыше кабины стоит счетверенный пулемёт и целится в вас? А плюсом к этому 50-миллиметровая пушка из башни на будке.
Кстати, я прав оказался, задняя башня не может стрелять прямо по курсу, для этого бронированному монстру требуется встать немного боком. Но мне-то от этого не легче. Даже если влупят из пулемёта, что-то я сомневаюсь, что успею увернуться от роя стальных ос.
Вид, конечно, я старался держать весёлый и придурковатый, всё по заветам моего друга и сослуживца Балагура. Нет-нет, вы не подумайте только, что Вовка Балагур такой смельчак, что ничего и никогда не боится. Просто он по жизни такой — весёлый и придурковатый.
А вот если вам когда-нибудь встретится человек, который скажет, что никогда и ничего не боялся… То знайте. Либо он брехло, либо ему пора в дурку. И не факт, что ему там помогут.
— А ты точно Тунгус? А то, что-то не похож.
Передо мной стоит и с прищуром пялится, этакий настоящий гном: невысокий, примерно метр шестьдесят, но зато в плечах, как полтора Бобри. А вот на голове этакое воронье гнездо, чёрных волос. Понятно, почему его Лохматым прозвали.
— Так мы вроде и не встречались, — пожимаю плечами, — да и общие знакомые вряд ли есть.
— Верно, — усмехается гном. — Зато ориентировочка на тебя имеется.
— И в чём же меня обвиняют?
— Говорят ты «Висельникам» на больную мозоль наступил и бомбанул один из их посёлков, — приподнимает бровь Лохматый.
