Ещё и солнце спряталось за тучи, краски померкли, а местность сразу обрела совсем другой вид, мрачноватый, от былой пасторали не осталось и следа.
– Ё-моё… Денис, ты божка видишь?
Как это я не заметил! Серый столб на берегу оказался настоящим тотемом.
– Пятна на морде, он её кровью жертв мажет. Наверное, здесь живёт каннибал и садист. Бр-р… – тихо поделился Спика, зябко передернув плечами.
Мысли переключались на возможные проблемы. Вдобавок и природу вокруг словно подменили. Впрочем, может это просто свойство данной местности, а дальше начнётся сущий рай земной?
– Дом обыскивать будем?
– Нет, снаружи осмотрим, внутри ничего ценного, так, набор рухляди… Хозяин почти стопудово наблюдает, так что не стоит его обижать, вынуждать на крайние меры. После этого нормальный контакт уже не получится.
В полной тишине мы вышли на берег. Морда тотема действительно была измазана чем-то тёмным. Неужели кровь? Человек, решивший или вынужденный бежать от общества в силу жизненных обстоятельств, и потому, в отличие от нормальных людей, одиночкой проживающий в дикой глуши, со временем неизбежно становится мистиком. А затем и язычником. И любой из нас, безотносительно степени своего скептицизма, попав в ситуацию, когда недельку-другую придётся пожить в затерянном уголке, быстро начинает понимать причины этого превращения.
Там будет тихо… Но это будет не цифровая тишина зловещего эпизода из фильма, а живая тишина, гармонично наполненная текущими звуками. И в этой непривычной тишине мало места рациональным с точки зрения науки объяснениям. Кроме того, одиночка постепенно становится ненормальным, психом. Человек – животное социальное, без себе подобных полноценно жить не может. Что, когда и в какую сторону повернётся в башке? Не угадать, так можно и маньяком стать.
– Божка поставил персонального, кровью мазюкает! Чёрт, это же полный сюрреализм!
– Погнали дальше, Спика, – предложил я негромко вместо ответа, – нам по плану ещё километров двадцать отмахать нужно.
– Поехали, – тут же согласился Пикачёв. – Глядишь, на обратном пути хозяин окажется приветливее. Сука, у нас, смотрю, всё на обратном пути!
Он эту «суку» у меня украл, что ли?
Напоследок Спика сделал пару десятков фотоснимков для отчёта, мы хором крикнули ещё пару раз, однако никто так и не отозвался. Надёжный двигатель завёлся с полпинка, лодка медленно вырулила на середину реки. Курс на восток.
Не ожидал, что на столь коротком, как представлялось, плече мы так устанем. Комфорта в проклятом «Налиме» – ноль. Банки узкие и твердые, ноги особо вытянуть некуда, позвоночник постоянно изогнут, рука на румпеле затекает. Плохо подготовились, но учесть заранее все ошибки было невозможно, требовался опыт. Вот он, собака, и приобретается.
