DD/MM/YYYY
Сегодня весь вечер до одури слушал Пола Маккартни. И удивился ужасно, я ведь слушаю его всю жизнь, и как-то до меня не доходило, сколько всякой параши и мусора на его дисках по соседству с действительно талантливыми хитами. Раньше, когда я был моложе, я как-то всю эту чешую просто пропускал сквозь уши, не внимая, а теперь уже не могу - уши режет. Пожаловался другу Славе, он художник. Слава не удивился. Он сказал, что у него точно такое же отношение к Ван Гогу и Пиросмани. Гениальные самоучки - это особая статья. Кто-то из великих, кажется Анатоль Франс, говорил о том, что искусству угрожают два чудовища - мастер, который не является художником, и художник, который не является мастером. Ну это-то мне, скажем, давно было понятно. Но дальнейшие Славкины слова заставили меня призадуматься - по его мнению выходит, что только колоссальные пробелы в образовании позволяли Ван Гогу находить самые неожиданные и гениальные цветовые решения, которые вышколенному и изящному академисту Брюллову показались бы просто дикими и кощунственными. Выходит, избыток знания не есть благо! Выходит, чтобы создать что-то новое, прекрасное, нужно сперва отринуть от себя то прекрасное, что было уже создано ранее! И ведь как отринуть - не пропустив через себя, потому что тогда ты уже раб предшествующей парадигмы. Необходимо отринуть в самом начале, отринуть, не подпустив к себе! Только тогда ты свободен. Но где гарантия, что эта свобода принесет что-то новое, столь же или еще более прекрасное. А если не принесет? А если породит монстра типа Глазунова? Есть ли от этого какая-то защита? Защита приходит на ум только одна - обратить академические законы в догму и карать за их нарушение. Но ведь это застой, смерть. Это - Прокофьев с Кабалевским. Культура, творчество - зачахнет, погибнет в тисках навязанного академизма. Что же делать, где выход? Не вижу я выхода, мировое несовершенство и здесь проявляет себя в самой неумолимой форме. И культура, все накопленное человечеством прекрасное, то что греет душу, может исчезнуть быстро и навсегда, так же легко, как налетевший ветерок, равно как от опасности справа, так и от опасности слева. И опять никто не знает, где есть лучшее, и как соблюсти баланс. Все новое находится с трудом, приживается с кровью, все старое тоже отмирает мучительно, вместе с его приверженцами, а отнюдь не благодаря их прозрению. И ведь неизвестно доподлинно, что уходит худшее, а приходит лучшее! Тогда зачем эта боль вечного поиска, эти муки перемен, чем они оправданы? Грустно это! Тоскливо и грустно.
