– Кайла, отведи веллу в ночную комнату, – велела женщина, и левретка, глянув на меня черными умными глазами, неторопливо завернула за ширму, откуда только что появилась. Но прежде, чем скрыться, оглянулась и посмотрела, словно спрашивая, чего я медлю.
Пришлось последовать за Кайлой.
Собака, или это была наказанная служанка, уверенно бежала по затемненному коридору и только иногда оглядывалась, будто проверяя, не отстала ли я, не сбежала ли, и передергивала шкурой. При этом получалось это у нее как-то очень презрительно и доходчиво. Неужели чувствует, что со мной не все в порядке? Но ничего большего псинка себе не позволяла, и я успокоилась, послушно следуя за поджарым животным… животным ли?
Кайла остановилась у самой дальней двери, скрытой за тяжелыми чернильно-фиолетовыми портьерами. Они слабо мерцали, будто ночное звездное небо и при нашем приближении раздвинулись, открывая стеклянные створки. И сделали это настолько медленно томно и как-то сладострастно, что даже у меня в животе что-то тревожно шевельнулось.
Отступать некуда, и под подозрительным взглядом Кайлы я шагнула с чувственный и, словно живой, полумрак. Только я переступила порог, как собака ушла, а стеклянные двери снова отгородили комнату от коридора.
Я осмотрелась.
Темнота, по началу казавшаяся непроглядной, на самом деле рассеивалась почти незаметными, мягко мерцающими огоньками. Они перемещались ко комнате, создавая ту самую живую атмосферу, напитанную древней, почти животной похотью.
Интересно, как они достигли такого эффекта? Здесь и камень станет изнывать от желания.
Я завороженно наблюдала, как огоньки плывут по комнате, иногда собираясь в опалово-переливающиеся облачка и зависают над чем-нибудь. Например, сейчас одно такое облачко замерло над низкой кроватью с четырьмя столбиками по углам. С каждого спускались черные бархатные шнуры. Привязывать?
Нет уж, перебьются.
Осматриваясь, я и не заметила, как, поддаваясь магии комнаты, живот налился тяжестью, а сейчас она растекалась по телу тягучей негой, жаждущей и ищущей прикосновений. Кажется, я готова, забыв обо всем, отдаться первому же, кто пересечет границу этой обители удовольствий.
Я оказалась совсем не готова к такому воздействию. Не зря этот дом считается самым дорогим. Здесь знают толк в наслаждениях. В тяжелом платье становилось тесно, душно. Очень хотелось от него избавиться, да еще и на кровати, в свете неторопливо и томно пульсирующих огоньков, только разжигающих зародившееся во мне возбуждение, увидела легкий и прозрачный пеньюар.
