, посвящен жизни и смерти Уильяма Кордера. Выглядит он как обычная книга, но, раскрыв ее и прочитав примечание на обороте переплета, вы узнаете, что кожаный переплет книги — это «кожа убийцы», снятая с трупа и выделанная и выкрашенная одним из мастеров сразу же после прилюдно проведенного вскрытия.
Кроме того, существовала и настоящая голова Кордера, каким-то образом попавшая в руки шоуменов и превратившаяся в неиссякаемый источник развлечения и прибыли. Выставленная в Лондоне вскоре после процесса на двухнедельной Варфоломеевской ярмарке, она принесла владельцу павильона сто фунтов, вдвое больше годового жалованья обычного торговца или клерка. Демонстрация за деньги человеческих останков не была никому в диковинку: когда в 1856 году в полиции велись споры, следует ли выдавать родственникам трупы осужденных преступников, один из инспекторов сказал: «Боюсь, не подтолкнет ли это родственников к тому, чтобы ради выгоды выставлять труп напоказ».
Скальп Уильяма Кордера в конце концов вернулся в Бери-Сент-Эдмундс, чтобы стать одним из интереснейших экспонатов в городском музее. Вынимая его из футляра, чтобы подержать в руках и рассмотреть, я испытывала какое-то мрачное удовлетворение пополам с ощущением вины, оттого что касаюсь человеческого праха. Сейчас этот скальп почернел и представляет собой нечто сморщенное и хрупкое, но — и это деталь, от которой буквально мороз по коже, — на нем все еще сохранился рыжеватый пух — остатки волос Кордера — и торчит маленькое округлое ухо.
Послужив анатомическим пособием, скелет Уильяма Кордера был в итоге перенесен в музей Королевского медицинского колледжа, где хранился долгие годы, пока в 2004 году его не сняли с экспозиции и не кремировали. Такой исход кажется мне самым оптимальным и цивилизованным. Однако следует сказать, что сморщенное ухо Кордера все еще привлекает в музей Бери-Сент-Эдмундса изрядное число народа. Смотрители говорили мне, что едва ли не каждую неделю в музей заявляется кто-нибудь из местных, смутно помнящий о чем-то виденном здесь в детстве, и интересуется, сохранился ли этот экспонат.
Разобраться, что к чему, в «Гамлете» трудно, и девять из десяти нормальных людей помнят оттуда лишь сцены с призраком, убийства и похороны. И «Макбет» был бы куда лучше, если оставить в нем только ведьм и битву.
Мнение лондонского мелочного торговца, приведенное в книге Генри Мейхью (1861)
Об убийстве в Красном амбаре напоминает великое множество разнообразных сувениров и артефактов, собираемых коллекционерами, но знаменательным представляется то, что оно получило сценическое воплощение. В 1830-х годах посетителям лондонской Варфоломеевской ярмарки предлагалось взглянуть на целую серию «живых картин», изображавших смерть Марии Мартен, — для владельцев балаганов убийство всегда было доходной темой: «Деревенский житель любил драки, — заявил один из них в беседе с Генри Мейхью, — но убийство, как всем известно, лучше всякой драки!»
