На уровне, где располагался двор Шаров, он вышел из подъемника и прошел напрямик через причудливо отделанное необъятное пространство, украшенное тысячами загадочным образом висевших в воздухе сфер – из-за которых это место и получило свое название, – к небольшому кафе на противоположной стороне. В тот момент, когда он вошел туда, часы пробил полдень. Силимур уже сидела за маленьким столиком возле задней стены, отделанной полированным ониксом, – он знал, что так будет: подчеркнутая точность входила в число ее излюбленных способов выражения неудовольствия. Она поднялась ему навстречу, но не подставила губы, а протянула руку – впрочем, этого он тоже ожидал – и улыбнулась строго и холодно. Калинтэйну ее красота показалась поистине ослепительной: короткие золотые волосы, зачесанные наподобие короны, искрящиеся бирюзовые глаза, полные губы, высокие скулы. Но в таком состоянии он с трудом мог вынести столь изумительное зрелище.
– Я так тосковал без тебя, – хрипло произнес он.
– Конечно. Долгая разлука была для тебя, несомненно, суровым испытанием…
– Как ты знаешь, я в последние недели был занят срочными государственными делами, слишком деликатными для того, чтобы в деталях обсуждать их даже с тобой…
Сейчас даже ему самому эти слова показались совершенно дурацкими, и он почувствовал облегчение, когда она прервала его.
– Об этом мы еще успеем поговорить, милый, – спокойно сказала она. – А сейчас, может быть, выпьем вина?
– Пожалуй… Да.
Она сделала еле заметный жест, и одетый в ливрею официант, надменного вида хьорт, немедленно подошел принять заказ и сразу же удалился.
– А ты что, не хочешь даже снять маску? – с легким удивлением спросила Силимур.
– Ах, да. Извини. Эти дни были такими тяжелыми…
Он снял и отложил в сторону закрывавшую верхнюю половину лица полоску с прорезями для глаз, которая служила отличительным знаком служителей понтифекса. Силимур присмотрелась к нему повнимательнее, и выражение праведного гнева на ее лице уступило место чему-то, похожему на беспокойство.
– У тебя глаза совсем красные, а щеки бледные и ввалившиеся…
– Я почти не спал. Это было какое-то безумие.
– Бедный Калинтэйн.
– Неужели ты думаешь, что я не виделся с тобой, потому что мне так хотелось? Силимур, я находился в самом сердце этого безумия.
– Я понимаю. Вижу, каких усилий это стоило.
Он внезапно понял, что она не дразнила его, а напротив, искренне сочувствовала и что, возможно, все окажется проще, чем ему представлялось.
