– Не знаю. Но точно не в костюме. Это же вечер на природе, мам.
– Ну, тогда я чего-нибудь приготовлю, угостишь друзей…
– Это можно.
– Только ты заранее сообщи, чтобы у меня было время на готовку, – заметила Анна-Луиза, принявшись убирать со стола.
– Конечно, мам. И спасибо за праздничный ужин, я такое вкусное никогда не ел.
– Спасибо тебе, милый. Иди отдохни.
Йорик ушел в свою комнату и, сев на диванчик, вытянул ноги, глядя в потолок.
А хорошо, что мама сама всё увидела – и форму, и Тину. Так надоело врать, изворачиваться. А он-то, дурак, думал, что Анна-Луиза будет ругаться, выговаривать, как из-за отказа поступать в финансовый колледж.
Она, понятное дело, старается, чтобы у него был хороший старт в жизни. Хотя жизнь в этом элитном районе была для него настоящей пыткой. Приходилось терпеть насмешки тех, кто жил в этом районе согласно своим доходам, а они с матерью питались скудно и отказались от теплового обеспечения даже в зимние ночи, когда на траве образовывался иней.
Йорик вспомнил Зару и вздохнул. Давнишняя боль еще давала о себе знать. Теперь он лучше понимал мать, которая убеждала не мечтать об этой «королеве».
«Она тебя погубит, сынок. Она только посмеется, а ты будешь страдать», – говорила мама и была права. Однако теперь, после появления Тины, эти старые раны у Йорика почти зарубцевались.
Спустившись на пол, он выволок из-под дивана магнитную дорогу, разложил ее и, достав из коробки пластиковые стаканчики, принялся расставлять их на магнитодорожных платформах. Потом взял из угла игрушечное пневморужье, накачал в камеру воздух, заложил в обойму десять мягких колпачков и, выдержав паузу, запустил состав.
И понеслось.
Йорик стрелял справа налево, слева направо, с задержкой или всю обойму подряд. Но мягкие колпачки неизменно валили все стаканчики с платформ, не оставляя им ни единого шанса.
Йорик прогнал восемь игр и не сделал ни единой помарки.
После чего ему стало скучно, он сложил игрушечную дорогу и зашвырнул в угол ружье.
«Спать пора», – подумал он и стал разбирать постель.
