Он не отрывал взгляда от своего пива, наблюдая за пузырьками пены. Затем запрокинул голову, влил в себя половину бутылки, отставил ее и повернулся ко мне:
– Готова выслушать мой монолог? – Он приподнял брови.
– Вообще-то, в обычной жизни никто не произносит монологи, – ответила я. – В фильмах сильно занижают человеческую потребность перебивать, чтобы задать вопрос.
Еще одна великолепная улыбка. Вызывать у Ноя улыбку быстро стало моим новым любимым хобби.
– Ладно, я не буду произносить монолог.
– Хорошо.
– Я нервничаю.
Я шутливо подтолкнула его:
– Просто расскажи.
Ной глубоко вдохнул и заговорил:
– Думаю, тебе интересно, где моя семья.
Он сделал еще глоток пива.
– Я бы солгала, если б сказала, что не интересно.
– Они не живут со мной.
– Почему?
Рассказ Ноя получился долгим. Сначала он объяснил, почему два года назад его семья переехала в Мидлтаун. Его отец владел успешной компанией по разработке программного обеспечения, доходы которой исчислялись миллионами. Десятками миллионов. Его мама – домохозяйка. Они оба – типичные англичане: очень сдержанные и обладающие знаменитым британским упрямством. Ной их единственный ребенок. И он стал для них центром вселенной.
– Вот почему я всем этим насытился, – сухо улыбаясь, сказал он. – Мне каждый день говорили, какой я потрясающий. В какой-то момент это начало раздражать.
В итоге мистер Богатей, его жена и сын-транжира переехали в Провинциальный ад (то есть в Мидлтаун), чтобы отец семейства смог открыть новый офис. Но через пару недель Ной заболел.
– Не знаю, как объяснить случившееся. Просто в один прекрасный день я проснулся и не смог вылезти из кровати. Все мои эмоции испарились. Я ощущал лишь вакуум. Пустоту. Меня даже не пугало то, что происходило. Когда мама пришла ко мне в комнату, чтобы разбудить перед школой, я даже не пошевелился. Не заговорил с ней. Просто не смог.
Я взяла его за руку.
– Поначалу они отнеслись к этому нормально. Разрешили отдохнуть несколько дней, но при этом повели по врачам. Заплатили самым лучшим. И вскоре я прошел полное обследование. Мне кажется, родители не считали случившееся чем-то серьезным и думали, что смогут быстро все исправить, будто я – зависнувшая программа. Поэтому, когда улучшения не последовало, они отнеслись к этому не очень хорошо.
Я видела, что воспоминания воскресили старые переживания, отчего его губы неодобрительно изогнулись.
– Это была депрессия? – тихо спросила я.
Он повернулся ко мне:
– Откуда ты, черт возьми, знаешь?
