«Улыбки», – осознала я. Трагедия лишила его этого. Мужчина на фотографии сиял, был полон жизни и joie de vivre[11], как сказал бы Люсьен. С красивого лица Ноя, сидящего передо мной, казалось, никогда не сходило хмурое выражение. Оно словно въелось в его черты. Все эти месяцы он, наверное, и помыслить не мог об улыбке.
Я смутно ощутила, что Люсьен положил ладонь на мою поясницу и мягко подтолкнул меня вперед, чтобы я дала ему пройти. Он подвел меня к дивану напротив Ноя. Я молча села и положила футляр со скрипкой возле ног.
– Ной, comment ça va? Bien?[12]
Ной неопределенно хмыкнул. Он не сводил своих потрясающих ореховых глаз со столика.
– Ной, это Шарлотта Конрой, – представил меня Люсьен.
Я заметила, что он не сел рядом с нами.
– Рада познакомиться, – сказал я Ною. Слава богу, мне хватило ума не протянуть руку.
Ной вскинул голову и повернул лицо, пытаясь найти меня по голосу. Его взгляд мельком прошелся по мне и остановился на шее.
– Свинья, – произнес он глубоким, ровным, но холодным голосом.
Я вздрогнула.
– Простите?
– Ной! Tiens-toi bien[13]! – одернул его Люсьен, но тот не обратил на него внимания.
– Это ты на прошлой неделе приносила мне заказ. Я узнал твой голос, – Ной изогнул уголок губ в усмешке. – Обостренные чувства – своеобразный утешительный приз при слепоте, – он повернул голову в сторону Люсьена. – И она, по-твоему, станет мне хорошим помощником?
Возвышающийся надо мной мужчина устало потер глаза.
– Mon Dieu[14], Ной…
– Удивлен? – фыркнул Ной. – Ты же знаешь меня. Можешь идти, Люсьен. Давай поскорее с этим покончим.
Люсьен нахмурился и опустил ладонь на мое плечо.
– Вернусь через сорок пять минут. У тебя есть мой номер на случай, если вы закончите раньше. Ной, s’il vous plaît être gentil[15].
– Toujours[16], – пробормотал Ной. Его акцент был почти столь же идеален, как и у Люсьена.
Карон вздохнул, одарил меня на прощание обнадеживающей и одновременно сочувствующей улыбкой и пошел вниз. Входная дверь захлопнулась, и мы с Ноем Лейком остались одни.
Полуденное солнце заливало комнату теплым светом, и в нем в глазах Ноя вспыхивали золотые искорки. Я могла бы смотреть в эти глаза вечно и потеряться в их невероятной красоте. Уму непостижимо, что теперь они служат чем-то вроде украшения.
– Манеры у тебя не очень, м-м-м? – выдернул меня из мыслей Ной.
– Прошу прощения?
– Глазеть на бедного слепца неприлично, – медленно произнес он, словно объясняя это неразумному ребенку.
– Я не глазела, – поерзала я на диване. – Ну, может, немного. Ты не такой, каким я тебя представляла. И потом…
