— Давай, Рокко. Делай, что я говорю. Ты ничего не успеешь почувствовать.
Руди прислоняет пистолет к правому виску Рокко.
— Вверх, — снова напоминает Люси.
— Ты держишь пистолет, я держу твою руку.
Рокко закрывает глаза, его рука нервно трясется. Он сжимает рукоятку пистолета толстыми короткими пальцами и тут же сильная рука Руди ложится поверх его руки.
— Я должен тебе помочь, потому что ты не можешь держать пистолет прямо, — говорит Руди. — И потом, я же не могу позволить тебе держать пистолет самому, правда? Это было бы глупо, — голос Руди становится мягким. — Вот видишь, это просто. Теперь прижми пистолет плотнее к виску.
Рокко часто сглатывает, его грудь нервно вздымается, словно он задыхается.
— Вверх, — повторяет Люси, все еще думая о немецком солдате. Она старается не смотреть на бледное как мел лицо Рокко.
Он раскачивается на стуле, хватает ртом воздух, зажмуривается. И тут раздается оглушительный выстрел.
Рокко опрокидывается назад вместе со стулом, падает головой на английские журналы, разбросанные на полу. Звук вытекающей крови похож на шум воды. Воздух становится едким от дыма.
Руди присаживается на корточки, кладет руку Рокко с зажатым в ней пистолетом ему на грудь. Любые отпечатки, найденные на пистолете, будут принадлежать Рокко.
Люси приоткрывает окно и снимает перчатки, в это время Руди проверяет пульс на шее Рокко. Сердце бьется редко и скоро останавливается совсем. Руди кивает Люси, поднимается и достает из кармана стеклянную банку из-под горчицы с проделанными на крышке отверстиями. По стенкам банки ползают трупные мухи, питаясь остатками протухшего мяса, на которое были пойманы вчера возле мусорной свалки.
Руди отвинчивает крышку и встряхивает банку. Несколько десятков мух вылетают и начинают виться возле лампы, но, почуяв свежую кровь, устремляются к неподвижному телу Рокко. Трупные мухи — наиболее распространенные насекомые, которые питаются гниющими тканями. Несколько мух ползут по лицу Рокко, исчезают у него во рту.
В Бостоне всего лишь восемь вечера.
Пит Марино сидит в аэропорту и ест крекеры с шоколадной крошкой. Женский голос в который раз объявляет, что рейс задерживается на два часа десять минут. И это после того, как он уже проторчал здесь полтора часа с момента запланированного вылета.
— Черт! — громко восклицает Марино, не обращая внимания на людей рядом. — К этому времени я бы уже пешком дошел!
Редко ему предоставляется такой удобный случай поразмыслить над своей жизнью. Он думает о Бентоне, но, пытаясь подавить в себе горе и гнев, которые неизменно разрывают его сердце при этих мыслях, сосредотачивается на физической форме Бентона. Выглядит лучше, чем прежде, решает про себя Марино. Как такое возможно после шести лет заточения? Он не понимает. Марино открывает коробку с ореховым кексом, купленным в «Удивительных Десертах Гайнсвиля», и размышляет о том, как бы ему жилось, уйди он из отдела Люси, перестань гоняться за всеми этими ублюдками. Они как тараканы — прибей одного, пятеро других займут его место. Возможно, Марино поехал бы на рыбалку, а может, стал бы профессиональным игроком в боулинг (однажды у него был отличный результат), нашел бы себе хорошую женщину и построил домик в лесу.
