— Нет, не будешь. Читай дальше.
Марино зажигает очередную сигарету, глубоко затягивается и продолжает:
Решил сообщить тебе, что начал отращивать волосы. Почему? Да просто мне уже назначили день исполнения приговора. Седьмого мая, ровно в девять вечера. Ни минутой позже. Я надеюсь, ты будешь моим особым гостем. А пока, mon ami, у нас есть кое-какое дельце. Я делаю вам предложение, от которого трудно отказаться (как говорят в кино). Вам их никогда не поймать без меня. Вы будете пытаться выудить тысячу маленьких рыбок без сети. Эта сеть — Я. У меня есть два условия. Они очень просты.
Я расскажу все только мадам Скарпетте. Она просила у меня разрешения прийти, чтобы я начал говорить.
Больше никто не должен присутствовать.
Но у меня есть еще одно условие, о котором она не знает. Она должна быть доктором, который сделает мне укол. Мадам Скарпетта должна меня убить. Я полностью вам доверюсь, если она согласится, она не нарушит свое обещание. Вот видите, как хорошо я знаю ее.
A bientot,
Жан-Батист Шандонне
— А ее письмо? — неожиданно спрашивает Бентон, не осмеливаясь произнести имя Скарпетты.
— Почти то же самое, — Марино не хочет читать ему письмо.
— Оно же у тебя в руке, прочти.
Марино тушит сигарету, отводя взгляд от Бентона:
— Я перескажу тебе вкратце.
— Не надо меня щадить, Пит, — мягко говорит Бентон.
— Пожалуйста. Если хочешь его услышать, я прочту. Но не думаю, что это так важно и может тебе надо…
— Прочти, — голос Бентона звучит устало, он глубже усаживается в кресло.
Марино откашливается и разворачивает второй листок бумаги:
Марино поднимает глаза, но Бентон лишь слегка побледнел.
Я очень расстроен, потому что Вы все не приходите меня навестить. Я не понимаю, почему? Уверен, Вы чувствуете то же, что и я. Я Ваш ночной похититель, Ваш любовник, я пришел тогда, чтобы украсть Вас, но Вы отказались. Вы не хотели со мной разговаривать, ранили меня. Как Вы, должно быть, сожалеете об этом сейчас, мадам Скарпетта, как хотите снова меня увидеть…
Вы всегда со мной, здесь, в моей камере, против Вашей воли, в моей власти. Вы должны это знать. Вы должны это чувствовать. Дайте подумать, сколько раз в день я разрываю Вашу прекрасную одежду, дорогую одежду мадам Скарпетты, доктора, адвоката, начальника. Я рву на Вас одежду и вонзаюсь зубами в вашу роскошную грудь, вы вздрагиваете и умираете от восторга…
— В этом есть какой-то смысл? — голос Бентона раздается, словно выстрел. — Мне неинтересно слушать эту порнографическую чушь. Чего он хочет?
