* * *
…Три женщины поражённо созерцали фиолетовое число двадцать четыре, которое далеко не спешило пропадать со стекла.
— Я так и думала. Я сразу это поняла, как только его отвергли Золото и Лазурь. Отсылайте его обратно, — сдавленно проговорила Карнелла, стиснув веер в руках, — придумайте какую угодно причину. Заплатите какую угодно компенсацию. Но он не должен оставаться здесь.
— Мама, что за вздор вы несёте, — сердито сказала Гвинелла, поправляя Тиару, — да наши послы по пять раз из своих шкур вылезли, чтобы всё это устроить. Да еще и этот сомнительный финт с его побегом, который может нам выйти боком. Куда мы его сейчас отошлём? Как объясним? Нет уж, будем работать с тем, что есть. То, что в нем доминирует этот Цвет — ещё не приговор.
— Ты не понимаешь, — прошептала Карнелла, — мой отец, Гиордом, тоже совмещал в себе эти Цвета в качестве доминант. И, святой белый дракон, что же он творил с моей матерью. Он то бросал её в глубины отчаяния, то воспарял с ней в высоты блаженства. И как она его любила, как была ему преданна. Она была как кролик, загипнотизированный удавом, готовый на всё, что угодно. И умерла она, выжатая до последней капли, но с его именем на устах и счастливой улыбкой на лице. Нет, я не хочу такой судьбы для моей Меридии.
— А самое главное вы заметили? — спросила Ариадна.
— На что тут ещё смотреть? Мы уже увидели всё, что нам надо, — сердито сказала Карнелла.
— А то, что общая сумма силы его характера — семьдесят девять. Ему не хватает всего чуть-чуть для того, чтобы получить достаточно сил для…
— Мы здесь решаем вопрос о том, оставаться ли ему здесь, а ты предлагаешь нам задумываться ещё и об этом? — гневно спросила Карнелла.
— Вопрос его местонахождения здесь — решённый вопрос, мама, — твёрдо ответила Гвинелла, — вы можете сколько угодно приводить доводы Мико — он никогда не отошлет отсюда принца. Ещё раз говорю — это не приговор. Ему даже двадцати нет, все ещё десять раз может измениться. И нам следует сделать так, чтобы в лучшую сторону. А насчет семидесяти девяти баллов, это ты, доченька, молодец, что заметила. Его можно учить. И очень скоро из него выйдет толк.
— Воля ваша, — устало сказала Карнелла, поднимаясь и направляясь к выходу, — но я предупредила. Я его, — она обвиняюще ткнула веером на стекло, где всё ещё красовалась сиреневая цифра двадцать четыре, — НЕ принимаю. И уж тем более, не стану его чему бы то ни было учить…
