Хватило ненадолго. Мысли все время возвращались к бродящим вокруг постепенно мутирующим людям. Десять существ, растерявших от страха мораль и постепенно утрачивающих человеческий облик. С чего Алтынов вообще взял, что он через сутки будет способен открыть контейнер? Или наоборот, был уверен, что не подумает об этом позаботиться, до последнего поглощая кровь недобровольного донора?
Воспаленное произошедшими событиями воображение нарисовало очень четкую картинку происходящих в лаборатории событий. Алтынов наверняка стоит у кого–то за плечом, руководит очередным исследованием. Часть белых халатов лихорадочно перебирают пробирки, исследуя реакцию спор на различные вещества и раздражители. Как минимум один трудится над субстратом. Двое продолжают опыты с электричеством.
Образы ученых встали перед закрытыми глазами Седого отчетливыми подсвеченными силуэтами. Казалось, протяни руку — и коснешься проходящего мимо человека. Инженер не слышал голоса, но мог бы поклясться, что видит движение губ. Не представляет, не придумывает за них движения, а именно наблюдает, смотрит со стороны и видит не только жесты, но и мысли окруживших его мутантов.
Почувствовал, что может протянуть ниточки своих мыслей к их сознаниям. Борясь с нереальностью приходящегося, попытался дотянуться, сконцентрировался, но вместе с напряжением сил стала нарастать острая, пронизывающая от виска до виска боль. Седой попытался игнорировать ее и тянулся дальше, но боль прострелила голову и отключила сознание.
— Ты живой?
Осунувшееся лицо Романа маячило где–то сверху.
— Я введу кровь. Не дергайся.
Волна эйфории по силе была несравнима с первой, но все же подняла Седого из забытья. Крышка открыта. Ремни больше не опутывают тело.
— Держи.
В ладонь легло что–то холодное.
— У нас тут… — Роман говорил с трудом. все время заваливался вбок, — …все.
Седой рывком поднялся и осмотрелся.
От лаборатории остались только стены и мебель. Мониторы, ноутбуки, оборудование, емкости с реактивами, пробирки, аккуратные полки с контейнерами — все было сметено со столов, полок и перемешано на полу.
— А где все?
Роман не ответил. Взял ладонь товарища, и поднес к своему лицу. Только сейчас Седой сообразил, что в руке у него пистолет.
— Эй, ты что, дурак, убери…
Выстрел выбил пистолет из рук, ослепил, отдался болью в ушах. Инженер откинулся на спину, ударился о край контейнера, но даже не заметил проступившую сквозь волосы кровь.
Всего этого было слишком много для психики человека, не прошедшего даже банальную срочную службу. Да и там вряд ли готовят солдат, способных пережить за сутки десятки смертей, немало из которых произошли не просто на глазах, а в непосредственной близости.
