— Да все верно он базарит, Седой нормальный мужик, к чему ему Осиново и этот кластер вообще?! Погонщики вообще стабы не трогают!
— Седой — нормальный мужик?! Язык тебе надо…
— Слышь, что ты мелешь!
— Что ты орешь? Ты хоть раз такое слышал, чтобы…
В спор мгновенно втянулись все вокруг. Кричали, трясли кулаками, картинно разводили руками, поднимались с места, предлагали «выйти на улицу» и тут же забывали, к кому обращались, находя нового человека, с кем можно поспорить.
Даже Кнут оторвался, было, от еды, взглянул на Ворота, на командира, и не найдя в их поведении нервозности или желания принять участия в общем гвалте, уткнулся в тарелку.
Сам же настоятель, хоть и выглядел под плотными слоями бинтов спокойным, неожиданно для себя почувствовал, как происходящее все сильнее захватывает его. То ли потому, что он сам совсем недавно столкнулся с Кормчими, слугами Погонщиков, то ли из–за того, что уже давно не участвовал в таких вот посиделках, пьяных, разгульных, брызжущих тестостероном и агрессией. Совсем вроде бы недавно он и сам был тем еще гулякой: солдатом срочной службы, любящим притащить из самоволки пару литров спирта и вместе с ребятами из роты устроить ночные посиделки в спальнике, поспорить, поссориться, подраться, а потом мириться, уткнувшись друг в друга лбами, жалуясь на неверных девчонок, невпопад распевая что–то из русского рока, а потом стоять утром на взлетке с похмелья, задерживая дыхание, чтобы не обдать перегаром взводного.
Прошлое вернулось на время, взволновало, и отступило, уступая место совсем другому чувству.
— Ша! — крупный, едва ли меньше Скалы, рейдер поднялся посреди зала, — Погонщики — ублюдки хуже муров! И кто против — будете иметь дело со мной!
Ворота захлестнули эмоции, охватившие всех спорщиков одновременно: возмущение выскочкой, который из–за своих габаритов и излишнего хмеля взялся командовать, узнавание, видимо, поднявшийся мужик был большинству хорошо известен, и за ними согласие и одобрение, ведь как ни крути, а клан Погонщиков нельзя было назвать безвредным.
— Стабы они, может, и не громят, — продолжил здоровяк, — Но людей мутантам скармливают. Иммунных людей, не зараженных! Таких, как мы с вами. Может родственников ваших и друзей, кто там знает, кто им на пути попадается.
Большей частью бара теперь владела одна и та же мысль, с которой соглашались даже те, кто только что в пылу доказывал едва ли не обратное: «Погонщики — ублюдки хуже муров!».
