Дима, как старший, чувствовал ответственность за произошедшее, но не знал, что сказать. Какой–то туман. Обморок. Мало ли, в какую историю можно попасть ранним утром в безлюдном месте. Закончилось то все хорошо. Никита же снова старался держаться взрослым, как отец, и не говорить ничего там, где и так все ясно. Или наоборот, неясно настолько, что и говорить об этом не было смысла.
Отряхнулись, умылись и воспряли. Заулыбались, вспоминая эпичную битву в тумане.
Клев прекратился, как отрезало, и рыбачить стало неинтересно. Даже круги по воде не шли от охотящихся за насекомыми рыб. Дима заговорил о том, что неплохо было бы и домой, когда в примыкающих к камышам кустах что–то громко зашумело.
От неожиданности вздрогнули, переглянулись, губами прошептали друг другу: «Кабаны?». Но из кустарника, странно переваливаясь, выбрался не зверь, а странного вида мужик. Неловкая осанка, неровен час завалится, рваная одежда, торчащая клоками борода и осоловелый взгляд человека, забывшего жизнь вне бесконечного запоя.
Никита расслабился. Бояться заплутавшего на берегу бомжа рядом со старшим товарищем несерьезно. Всегда улыбчивый и добродушный, Дима в случае опасности, да и в обычной потасовке, дрался как безумный, без страха выходя против двух–трех противников. Половина мальчишек села прошла через клуб греко–римской борьбы, единственной спортивной секции поселка. Но и среди спортсменов Дмитрий славился безотчетной храбростью и лютостью.
Хотя, Никита отбился бы от мужика и сам. Слишком ненадежно тот стоял на ногах, шатался, путался растоптанными ботинками в траве.
Демонстрируя бесстрашное равнодушие, парень наклонился за брошенной удочкой, и тут же оказался на земле, сбитый телом проявившего неожиданную прыть бомжа. Мужик рухнул сверху, придавил барахтающегося мальчишку, схватил за одежду, потянулся грязным ртом к лицу.
Зловоние накрыло с головой. Воняло все: грязное тело, словно годами нестиранная одежда, всклокоченные засаленные волосы и грязные отвратительного вида желтые зубы, между которых были видны застрявшие куски еды с явными признаками гниения.
— Ах ты, грязный педофил! — заорал Дима, схватил напавшего за поясной ремень, рванул из всех сил, приподнял и отшвырнул в кусты.
Мужик медленно встал, развернулся и снова бросился на Никиту. На этот раз Дима не дал застать себя врасплох и еще раз отправил противника на землю мощным пинком в живот. А потом снова, и снова.
Неудачно упав, оборванец неловко завалился на ногу. Раздался неприятный хруст. Мужик с трудом ловил равновесие, но все равно вставал, балансируя на подломившейся, развернувшейся набок стопе. Кожа в районе щиколотки треснула, выпуская наружу острие раздробленной кости. Но все же он поднялся, пошатнулся, и зашагал.
